–  В Ленинграде Нонна Юрьевна. Три дня как уехала.

–  Когда вернется?

–  Должна двадцатого августа, но…- Директор вздохнул.
– Аналогичный случай был в позапрошлом году.

–  Что вы говорите?

–  Ее предшественница тоже уехала повидаться с мамой, а прислала заявление с просьбой «по собственному желанию».

–  Не может быть!

–  Все может быть, - философски сказал директор.
– Конечно, Нонна Юрьевна - педагог серьезный, но ведь и Ленинград - город серьезный.

–  Да, да, - тихо сказал Юрий Петрович.
– Адреса мамы не знаете?

Записал адрес, рассеянно пообещал директору дровишек для школы и уже без всякого интереса повел большого начальника в заповедный массив.

–  Пешком поволок, - ворчал начальник, не без удовольствия шлепая босиком по лесной дороге.
– И спать, наверно, на лапнике заставишь? Бирюк ты, Чувалов, недаром до сих пор бобылем живешь.

–  Оставь это!
– вдруг заорал сдержанный Юрий Петрович.
– Привыкли треп в кабинетах разводить!

–  Нет, ты настоящий бирюк, - сказал, помолчав, начальник.
– Самая пора тебе в министерство. Между прочим, как инспектирующий, могу там доложить о полном порядке в твоем хозяйстве. Лес ухожен, порубок не видно. Нет, знаешь, Юра, мне нравится. Ей-богу, нравится.

Юрий Петрович хмуро молчал. Впрочем, начальник замолчал тоже, наткнувшись на солидных размеров щит, сбитый из струганых досок. На щите были выжжены стихи:

Стой, турист, ты в лес вошел, не шути в лесу с огнем, лес - наш дом, мы в нем живем.

Если будет в нем беда, где мы будем жить тогда?

По бокам щита раскаленным гвоздем были выжжены зайцы, ежи, белки, птицы и большой лось, похожий на усталого Якова Прокопыча.

–  Толково, - сказал начальник.
– Твоя инициатива?

–  Еще чего!
– сказал Юрий Петрович.
– Сам удивляюсь, когда он все успел.

–  Кто?

–  Лесник мой. Егор Полушкин.

–  Любопытно, - сказал начальник.
– Это я сниму. И полез за фотоаппаратом. Чувалов усмехнулся:

–  Пленки не хватит.

К вечеру они добрались до Егорова шалаша. Начальник переписал по дороге все Колькины сочинения и растратил всю пленку.

–  Значит, ты автор?
– допрашивал он Кольку.
– Молодец! Поэтом будешь?

–  Не-а.
– Колька застеснялся.
– Лесничим. Как Юрий Петрович.

–  За это ты вдвойне молодец, Николай!

Утомленный и немного обеспокоенный вниманием большого начальника, Егор тихо отодвигался от костра.

Чувалов был хмур, но Егор не обращал на это внимания. Его занимал незнакомый начальник, и он все думал, не допустил ли где промашки.

–  В Москве бывал когда, Егор Савельич?

–  В Москве?-Егор не умел так быстро перестраиваться.
– Чего там?

И Юрий Петрович с ходу поведал Егору печальную историю своей семенной жизни. Егор слушал, сокрушался, но ему все время мешало смутное упоминание о Москве. Поэтому он и переспросил:

–  Ну, дык, она-то в Москве?

–  Эй, заговорщики, уху хлебать!
– весело окликнул начальник.

Через неделю из Москвы пришел официальный вызов. Лесник водоохранного массива Егор Полушкин приглашался на Всесоюзное совещание работников лесного хозяйства за особые, видать, заслуги, поскольку |в лесниках ходил без году неделю.

–  Слона погляжу, сынок, - сказал Егор.

–  Слона глядеть - невелик прибыток, - проворчала Харитина.
– Ты главный ГУМ погляди: люди денег собрали и список составили, кому чего нужно.

Никого на Егоровых проводах не было, только Яков Прокопыч. У того своя просьба:

–  Докладывать придется - про лодочную станцию не забудь, товарищ Полушкин. Пригласи вежливо: мол, удобства, вода мягкая, лес с грибом. Может, кто из центра оживит нашу окрестность.

Совсем уж к поезду собрались - Марьица. Засветилась улыбкой еще сквозь двери:

–  Ах, Егор Савельич, ах, Тинушка! В Москву ведь, не в область.

–  Совершенно согласен, - сказал Яков Прокопыч.

Но не Яков Прокопыч Марьице сейчас был нужен. Она с Егора Полушкина, с бедоносца божьего, глаз масленых не сводила.

–  Егор Савельич, батюшка, тайно я тебе кланяюсь. И от мужа тайно и от сына тайно. Спаси ты нас, Христа ради. Угрозыск ведь Федора-то Ипатыча таскает. По миру ведь закруглить грозятся.

–  Закон уважения требует, - строго сказал Яков Прокопыч.

Егор промолчал. А Марьица заплакала и сестре в плечо уткнулась.

–  Пропадаем!

–  Скажи ты начальнику какому, Егор, - вздохнула Харитина.
– Родня ведь. Не сторонние.

–  А кто меня спросит?
– нахмурился Егор.
– Велико ли дело - лесник в Москву приехал.