А еще она услышала, как потрескивает огонь в очаге, как где-то далеко завывает ветер, как поскрипывает рассохшееся дерево.

Но глаза Бриджит все еще не открывала: боялась увидеть лис. После того как на нее напали вороны, ей снились лисы - огромные и пушистые, целые зловонные толпы зеленоглазых и острозубых зверей. А еще - кровь. Они истекали кровью, эти лисы, и она заштопала их при помощи иголки и нитки, словно старые чулки.

Странные сны. Страшные сны. Только бы не увидеть их снова... Как хорошо было бы сейчас оказаться дома, проснуться - и увидеть свет маяка и знакомые с детства опасности Верхнего озера.

"Но раз ты не хочешь видеть сны, - сказала какая-то далекая, рассудительная часть сознания, - почему бы тебе не открыть глаза?"

–  Все хорошо, Бриджит, - произнес ласковый голос где-то совсем рядом. Можешь просыпаться. Ты в безопасности.

Свет, пробивавшийся сквозь закрытые веки, сделался ярче, и мысль о возвращении в темноту, пусть даже во внутреннюю темноту сна, показалась Бриджит невыносимой. Она с трудом разлепила веки.

Оказалось, что она лежит на спине, а над ней - голубой бархатный балдахин, укрепленный на четырех опорах. Вокруг кровати были расставлены резные раскрашенные ширмы, и Бриджит не могла увидеть остальную часть комнаты. Тепло, которое она почувствовала при пробуждении, исходило от четырех жаровен, полыхавших ярким огнем. И покрывало, которым Бриджит была укрыта, и пуховые подушки, и перины, на которых она лежала, были сшиты из такого же небесно-голубого бархата, что и балдахин. Так что кровать была прямо-таки королевская. А может, и императорская...

Эта мысль молнией озарила разум Бриджит, и на нее со всех сторон нахлынули воспоминания. У Бриджит перехватило дыхание, все это было на самом деле! И вороны, и лисы, и слова Сакры о маме, и танец, которым она сплела себе свободу, и то вдохновение, которое переполняло ее, когда она зашивала раны троих людей, понимая, что это всего лишь лисы в человеческом обличье, и все равно наслаждаясь тем, что делает...

–  Тише, тише, Бриджит. Все хорошо.

Чьи-то руки обняли ее за плечи, и она увидела лицо Вэлина.

–  Нелегкая получилась дорога, но теперь все позади, - произнес он, поддерживая ее руками и взглядом.
– Ты в императорском дворце Выштавос, в полной безопасности.

Бриджит с трудом сглотнула. Горло саднило от сухости.

–  Правда?
– хрипло произнесла она.
– Ты уверен?

Вопрос прозвучал ужасно глупо и по-детски, но Бриджит необходимо было его задать.

–  Даю слово.
– Калами протянул ей деревянный кубок, и Бриджит с благодарностью выпила воду.
– Вокруг надежные стены из камня и стальные клинки друзей. И я. Так что тебе нечего бояться.

–  Даже себя самой?
– невесело засмеялась Бриджит сиплым дрожащим смехом.
– Даешь слово?

Калами мягко улыбнулся:

–  Единственный твой враг - отсутствие магических знаний и опыта.
– Он провел пальцем по краешку одеяла.
– Всю жизнь тебя сковывали тяжелые цепи, а потому ты не знала своей истинной силы. Теперь, освободившись из-под гнета, ты чувствуешь эту силу, но пока что не понимаешь. С пониманием придет и самообладание, и тогда ты поймешь, что бояться себя не стоит.

Бриджит слушала рассеянно: она пыталась распутать клубок воспоминаний, расставить по местам все то невероятное и невозможное, что ей довелось увидеть и услышать.

–  Как ты себя чувствуешь?
– спросил Вэлин. Бриджит усмехнулась. Такой простой вопрос, а вот ответить на него непросто. Она прислушалась к своим ощущениям:

–  Устала немного, а в остальном нормально. Вроде бы.

Определенно Бриджит знала только одно: у нее ничего не болело, и все части тела были на месте.

–  Бриджит, расскажи, что произошло, когда мы потеряли тебя из виду.

Бриджит взглянула на него и удивленна заморгала. Что-то случилось с ее зрением: она видела что-то вроде отражения лица Вэлина, которое лежало поверх его настоящего лица. Улыбка сползла с отражения, уступив место хмурой гримасе, и широко расставленные брови нетерпеливо сдвинулись. Бриджит снова моргнула, и отражение исчезло.

"Обман зрения, игра света и тени", - сказала она себе, но разум отказывался в это верить.

–  Скажи мне, Бриджит, - повторил Калами, настойчиво касаясь ее руки. Наверное, он подумал, что ей не хочется будить неприятные воспоминания. А пальцы у него мягкие и гладкие, не то что у Сакры.

"С чего это я о нем вспомнила?" Бриджит тряхнула головой.

–  Прошу тебя, я должен знать, - повторил Калами, вновь неправильно истолковав ее движение.

–  Да нет... То есть да...
– Почувствовав, что выходит какая-то чепуха, Бриджит замахала руками, словно бы перечеркивая свои слова, и его тоже.
– Ну конечно, расскажу.