"Вот видишь. Это я, - ответил Аппашер, еще сильнее терзая поля шляпы.Ц Но... Ты же знаешь, какие могут быть между нами... в общем, можешь не церемониться... Если это неудобно... "

"Неудобно? Ты называешь это неудобством?
– закричал вне себя т бешенства Торти.
– Являешься невесть откуда в таком вот виде... И еще говоришь о неудобстве! Как только нахальства хватило!
– После чего, уже в полном отчаянии, пробормотал про себя: - Что же мне теперь делать?"

"Послушай, Амедео, - сказал Аппашер, - не сердись на меня... Я не виноват... Там (он сделал неопределенный жест) вышла какая-то путаница... В общем, мне придется еще, наверное, месяц побыть здесь... Месяц или немножко больше... Ты ведь знаешь, своего дома у меня уже нет, там теперь новые жильцы..."

"Иными словами, ты решил остановиться у меня? Спать здесь?"

"Спать? Теперь я уже не сплю... Дело не в этом... Мне бы какой-нибудь уголок... Я никому не буду мешать - ведь я не ем, не пью и не... в общем, туалетом я тоже не пользуюсь... Понимаешь, мне бы только не бродить всю ночь, особенно под дождем".

"Позволь, а разве под дождем... ты мокнешь?"

"Мокнуть-то, конечно, не мокну, - и он тоненько хихик нул, - но все равно чертовски неприятно".

"Значит, ты собираешься каждую ночь проводить здесь?"

"С твоего разрешения..."

"С моего разрешения!.. Я не понимаю... Ты умный человек, старый мой друг... у тебя уже вся жизнь, можно сказать, позади... Как же ты сам не соображаешь? Ну, конечно, у тебя никогда не было семьи!.."

Аппашер смущенно отступил к двери. "Прости меня, я думал... Да ведь и речь-то всего об одном месяце..."

"Нет, ты просто не хочешь войти в мое положение!
– воскликнул Торти почти обиженно.
– Я же не из-за себя беспокоюсь... У меня дети!.. Дети!.. По-твоему, это пустяк, что тебя могут увидеть два невинных существа, которым и десяти еще нет? В конце концов, должен же ты понимать, что ты сейчас собой представляешь! Прости меня за жестокость, но ты... ты Ц привидение... а там, где находятся мои дети, привидениям не место, дорогой мой..."

"Значит, никак?"

"Значит, никак, дорогой... Больше ничего сказать не мо..." Он так и умолк на полуслове: Аппашер внезапно исчез. Было слышно только, как кто-то стремительно сбегает по лестнице.

Часы пробили половину первого, когда маэстро Тамбурлани - он был директором консерватории, и квартира его находилась здесь же - возвратился домой после концерта. Стоя у двери и уже повернув ключ в замочной скважине, он вдруг услышал, как кто-то у него за спиной прошептал: "Маэстро, маэстро!" Резко обернувшись, он увидел Аппашера.

Тамбурлани слыл тонким дипломатом, человеком осмотрительным, расчетливым, умеющим устраивать свои дела; благодаря этим достоинствам (или недостаткам), он достиг значительно более высокого положения в обществе, чем позволяли его скромные заслуги. В мгновение ока он оценил ситуацию.

"О, мой дорогой!
– проворковал он ласково и взволнован но, протягивая руки к скрипачу, но стараясь при этом не под ходить к нему ближе чем на метр.
– О, мой дорогой, мой дорогой!.. Если бы ты знал, как нам не хватает..."

"Что-что?
– переспросил Аппашер. Он был глуховат, поскольку у призраков все чувства обычно притуплены.
– Понимаешь, слух у меня теперь уже не тот, что прежде..."

"О, я понимаю, дорогой... Но не могу же я кричать - там Ада спит, и вообще..."

"Извини, конечно, но не мог бы ты меня на минутку впустить к себе? А то я все на ногах..."

"Нет-нет, что ты! Не дай бог еще Блитц почует".

"Что? Как ты сказал?"

"Блитц, овчарка, ты ведь знаешь моего пса, правда? Он та кого шума наделает!.. Тут и сторож, чего доброго, проснется... И потом..."

"Значит, я не могу... хоть несколько дней..."

"Побыть здесь, у меня? О, дорогой мой Аппашер, конечно, конечно! .. Для такого друга я... Ну как же! Послушай... ты уж меня извини, но как быть с собакой?"

Такой ответ смутил Аппашера. И он решил воззвать к чувствам этого человека:

"Ведь ты плакал, маэстро, плакал совсем еще недавно, там, на кладбище, произнося надгробную речь перед тем, как меня засыпали землей... Помнишь? Думаешь, я не слышал, как ты всхлипывал?