Смотрит Неда на капитана Шмеля, носом крутит — мол, не может быть!

— Рауль? — спрашивает. — Неужели это ты, Рауль? Ты же стройный был, как шест, как древко от большой алебарды!

Уставился на нее капитан.

— Ну да, — говорит, — Рауль! Я уж и позабыл, когда меня так звали! После того, как маму убитую из лесу принесли, а комендант порта меня ко всем чертям прогнал, я собственного имени почитай что ни от кого и не слышал! Жена сперва солнышком звала, потом старым бродягой… Эти вот Шмелем прозвали!

И вниз показал — на «Золотую Маргариту».

— Ну что же… — Жилло, набираясь отваги, глубоко вздохнул. — Собрал я-таки вместе королевскую кровь! Сам не ожидал, что получится. А теперь надо отсюда убираться. Я так полагаю, Коронный замок нам штурмовать незачем, а вот гвардейцев выбить из гавани и захватить корабли — можно. Это должно получиться. Потом же мы просто пойдем вдоль побережья под орифламмой и просто скажем людям, кто мы такие. Может быть, даже удастся объяснить им, что именно мы хотим им вернуть. Хотя долгое и нудное это будет дело…

Погладил он бархат орифламмы, щекой к ней прижался. И посмотрел на братцев-воришек. Ласково так посмотрел… Потому что понял наконец, кого он собрал на Городище.

— Заберите ее у меня, — попросил. — Кто-нибудь заберите, кому ею владеть пристало. Ты, Тармо, не можешь, я вижу, но ты, Леон?

Растерялся Дедуля.

— Руки-то у меня того… замараны… — говорит. — Да и безрукий я сейчас…

— Ну, ты, Стефан!

Малыш молча за Дедулю спрятался.

— Да ты что, — шепчет, — да как же это?..

Перевел Жилло взгляд на принцессу, которая наконец-то графа из объятий выпустила и Денизу в щеку как раз целовала.

— Вам, Дезире и Амора, я орифламму не предлагаю, не женское это дело. Тармо! Как же нам быть? — придерживаясь за хворостинное древко орифламмы, Жилло опустился на корточки и обнял волка. — Ты самый старший из королевских сыновей, что ли? Ну, не в зубы же тебе ее давать!

— Что касается Тармо, то к нему вы все должны проявить особую нежность, — вдруг объявила Лиза. — Потому что он не старший сын короля Шарля, как некоторым казалось, а сын его дочери — самой первой, о которой никто из вас не знал и знать не мог, потому что было тогда королю девятнадцать, а подружке его Мартине — восемнадцать, и увезли ее родители от опального королевского семейства подальше, и он до смерти не ведал, что родила ему Мартина дочку. Только перстенек с розой у девчонки и остался…

— Брысь под лавку! — отвечал, не оборачиваясь, Жилло. — Постой! Ты откуда все это знать можешь?!

Не утруждая себя ответом, убрала Лиза со лба хвостик намотанного платка, вытянула вперед руки, пальцы сплела хитрой корзиночкой, дунула сквозь них — и от этого дуновения поползли с волчьего воинства дымчатым туманом клочковатые шкуры. В том числе и та, что под пальцами Жилло, от чего доблестный графский слуга перепугался до полусмерти. А с перепугу отшатнулся он от Тармо и сел на землю. Но орифламму не выпустил — держался за древко, как за посох.

— Именем знака Кейн-Далед, вернитесь к людям! — негромко сказала Лиза и изменила положение пальцев. — Именем Тройного знака возвращения!

Ахнув, шарахнулись от нее и девицы крылатые, и Дезире с дочкой, и Леон со Стефаном, один только капитан твердо на ногах устоял.

Растаяла на вытоптанной траве шерсть, струйки дыма от нее вверх поднялись и исчезли. А за тем дымом поднялись на ноги и Тармо и Ирма, и весь отряд оборотней. Они-то встали, а Жилло так и остался сидеть у ног Тармо.

— За твою глупость, Тармо, надо бы тебя навеки волком оставить, сказала Лиза. — Нашел у кого мохнатое зелье покупать! Это же сам Озарук был, собственной персоной! Он бы охотно всех вас в шкуры одел и под свою дудку плясать заставил! Светлое воинство дважды большой магический круг собирало, пока знак против этого колдовства придумало.

Повернулась Лиза и к крылатым девицам.

— Хватит с нас этой мороки, — сказала, направляя на всю стаю луч солнца, отраженный от ее диковинного перстня. — Тут уж я сама колдовство навела, сама и отменю его. Скидывайте перышки!

Так же, как волчья шерсть, сползли с рук у вышивальщиц перья. А заодно и у Дедули с Малышом.

— Лиза… — прошептал Жилло, поднимаясь с земли и отступая подальше. — Ты что такое творишь, Лиза? Я что, умом тронулся, да? Кто тут из нас всех умом тронулся?!

Не один Жилло — все попятились. Потому что стащила Лиза с головы накрученный платок и рассыпались до земли золотые кудри. Подняла она крышку с корзины, пошарила в ней рукой — и, подхватив под пузо, вытащила заспанного Нариана. Пока все переводили взгляд с Нариана на его хозяйку переменилось Лизино лицо, исчезли лохмотья, сверкнуло на плечах мантии золотое шитье тайных знаков Премудрого Светлого воинства.