Шрифт:
Вот и получалось, что родительская любовь подвигла баронскую чету на довольно опасную глупость.
Предложив руку полковничьей супруге, барон фон Нейзильбер ввел ее в гостиную, а полковник Наполеон то же галантное действие совершил с госпожой баронессой.
Юные баронессы были разобраны офицерами свиты, так что образовалась шумная и пестрая процессия.
Полковник Наполеон сердито слушал галдеж и смех молодежи. Он прибыл сюда не для светских развлечений! Его позвало важное письмо. Он жаждал вцепиться во врага.
Невысокий рост не позволял ему разглядеть через головы красивое личико стройной своей женушки. А она тем не менее на него глядела. И на устах ее была странная такая улыбочка…
Красавицу вроде бы и радовала власть над публикой, и забавляла одновременно. То же касалось мужа – вроде бы и была она довольна своей добычей, однако это была вчерашняя, использованная добыча, сейчас следовало подумать о завтрашней…
И, зачарованная какими-то своими тайными мыслями, она не сразу отзывалась на восторженные вскрики юных баронесс: «Ах, душка Катринхен!..»
Вопреки собственным опасениям, Кача вошла в гостиную довольно уверенно, опираясь на руку господина барона и придерживая край шали особенным образом, который немедленно принялись копировать юные баронессы. А она просто чувствовала себя неловко в тончайшем платьице, норовившем навечно приклеиться между ног. И пыталась завесить бедра шалью, чтобы хоть не так бросалось в глаза это безобразие.
Госпожа баронесса немедленно оказалась с ней рядом. Все-таки было что-то респектабельное в том, что полковник отдал под ее покровительство свою молодую жену. И следовало обласкать измученную дорогой бедняжку.
Лотхен, Анхен, Лизхен, Гретхен и Амальхен немало обрадовались, увидев перед собой почти ровесницу. Они-то о родительских планах и не подозревали! Даже если госпожа полковница и не бывала в Париже – она же наверняка приехала к мужу прямиком из Берлина и много чего расскажет о модных мелочах. Теперь, когда баронское семейство оказалось отрезано от Риги, юные баронессы понятия не имели, где и как узнавать такие важные новости.
Но когда девицы вгляделись в тонкое лицо госпожи полковницы, то показалось всем пятерым, что где-то они уже видели этот профиль, эти кудряшки, закрывающие лоб, эту длинную и грациозную шею. Послали горничную за парижским сервизом. К счастью, не весь он погиб при раннем завтраке. Найдя тончайшие чашки с портретом бывшей императрицы французской Жозефины, все дружно всплеснули руками! Сходство было поразительное…
Все, кроме полковника Наполеона. У него на секунду забрезжило в голове просветление. Он вспомнил – появилось лицо, позвал настойчивый взгляд, лицо было такое, что притягивало почище магнита… можно сказать, на роду написанное лицо, несущее примерно тот же тайный знак судьбы, что и его собственное… Он вспомнил, как буквально неделю назад устремился навстречу с ощущением, будто что-то, обещанное еще при рождении сбылось, и произошло это совсем недавно, и… и… И снова все забыл.
Все отметили забавное совпадение. Надо же – в Курляндии теперь свои Наполеон и Жозефина! Разумеется, зашла речь о семейной жизни французского императора. И немало приходилось лавировать госпоже баронессе, обходя такой пикантный момент, как развод Наполеона с Жозефиной. Вся Европа была потрясена этим скандалом, до такой степени вся, что и в Курляндию донеслись отзвуки.
– А что бы ни говорили, император поступил правильно, – сказал в конце концов полковник Наполеон. – Когда речь о наследнике империи, приходится приносить жертвы. Молодая жена более к этому способна…
Баронесса сделала страшные глаза, показывая на дочек. Им еще не полагалось думать о наследниках. Но бравый полковник не сообразил, в чем дело. Он решил, что хозяйка усадьбы приверженка Жозефины.
– Однако армия разочарована, – как бы по секрету, интимным шепотом сообщил он. – Старая-то приносила императору лишь удачу. А что принесет новая – еще неизвестно…
Госпожа баронесса поняла, что нужно срочно переводить разговор на другую тему. Она попросила дочек принести свои гербарии и коллекции.
Кача сидела в кресте, всем видом изображая томную усталость, и молчала. Она попросту боялась баронессы, о которой знала от горничных немало неприятного. Все еще боялась! Даже когда пожилая дама ласково склонялась к ней, предлагая лимонад и бисквиты, Каче все время казалась, что сейчас ей вцепятся в ухо. Но когда прибыли альбомы и шкатулки, она оживилась. Особенно заинтересовала ее флорентийская шкатулочка с мозаикой, изображавшей мотылька над розой.
Как всякая крестьянская девушка, Кача была совершенно равнодушна к мотылькам, но любила цветы. У нее не было возможности развести под окном свой цветничок, как разводили хозяйские дочки. И она с восторгом уставилась на невиданную розу, больше всего похожую на лиловый кочанчик капусты.
Лизхен, самая средняя дочка, стала одну за другой доставать из шкатулки монеты. Юные баронессы не считали это собрание коллекцией, даже подтрунивали над шкатулочкой и ее содержимым, набранным за время кратковременных наездов в Ригу. Были тут русские, шведские, английские, французские, датские и иные европейские деньги, вовсе не древние, как в настоящей коллекции, а вполне пригодные для купли-продажи.