– Да.

– Почему вы мне раньше не сказали об этом?

– Потому что мы пытались это от всех скрыть.

– Но кто-то открыл ваш секрет. Кто-то ведь вас шантажирует.

– С чего вы взяли?

– Это не имеет значения. Отвечайте.

Указательным пальцем она стала водить по ручке кресла, точно также, как делала это в кабинете Мейсона.

– Теперь, после смерти дяди, не играет роли – замужем я или нет, не так ли?

Он холодно посмотрел на нее.

– Насколько я помню, ваш дядя, в соответствии с завещанием, мог, на свое усмотрение, передать деньги в благотворительные учреждения, если вы выйдете замуж до достижения вами двадцатипятилетнего возраста.

– Но в случае его смерти управление имуществом, осуществляемое доверенным лицом, прекращается, не так ли?

– Да, доверенное лицо больше им не управляет.

– В таком случае, если он больше не может действовать на свое усмотрение, то замужем я или нет, роли не играет?

– На первый взгляд, я бы именно так интерпретировал бы завещание, заявил Мейсон.

Она с облегчением вздохнула.

– Тогда не имеет значения, пытался меня кто-то шантажировать или нет.

Глаза Мейсона впились в лицо девушки, словно пытались сорвать с нее маску и проникнуть вглубь ее души.

– Я бы не стал делать никаких комментариев по этому вопросу, милая леди, – заметил Мейсон.

– Почему?

– Потому что если полиция вдруг откуда-то прослышит про подобную теорию, то они решат, что это идеальный мотив для убийства.

– Вы хотите сказать, что это я его убила? – спросила Фрэн Челейн.

– Я хочу сказать, – твердым голосом ответил ей адвокат, – что у вас был прекрасный мотив для убийства.

– Его прикончил Пит Девоэ, – настаивала девушка.

– В полиции могут прийти к выводу, что Девоэ был просто сообщником, заметил Мейсон.

– Могут, – пожав плечами согласилась она.

– Ладно, давайте спустимся на грешную землю, – с раздражением в голосе сказал Мейсон. – Не пора ли вам для разнообразия открыть мне всю правду?

– Послушайте, – быстро заговорила она. – Я должна получить большую сумму денег. Мне нужен кто-то, кто бы защищал мои права. Я много слышала о вас и знаю, что у вас замечательный ум. Я вам прекрасно заплачу – за все. Вы понимаете?

– Да. Что вы хотите от меня?

– Я хочу, чтобы вы представляли мои интересы, причем только _м_о_и интересы. Ваш гонорар составит сорок тысяч долларов, а если вам придется работать с этим траст-фондом – выступать в суде или что-то там еще – то я заплачу вам еще больше.

Он молча смотрел на нее пару минут, потом сказал:

– Это очень большая сумма за защиту прав, если ничего не нужно делать.

– Что вы имеете в виду?

– Если вы просто без разрешения взяли машину вашего дяди и ездили по округе, вернули машину и обнаружили, что его убили, то нет необходимости платить адвокату сорок тысяч долларов за то, чтобы он защищал ваши права.

Она скрестила пальцы и спросила:

– Вы будете со мной спорить?

– Нет. Я просто прокомментировал ваши слова. Я хочу, чтобы вы понимали все факты.

– А вы понимаете, что я обещаю заплатить вам сорок тысяч долларов, если вы будете защищать _м_о_и_ права? – спросила она.

– Да, – ответил Мейсон.

Она встала с кресла, пересекла комнату быстрым шагом, опустилась на плетеный стул, стоявший перед письменным столом, взяла лист бумаги, написала на нем несколько строк и поставила внизу свою подпись.

– Вот, – сказала она, протягивая лист адвокату. – Долговая расписка. Я обязуюсь уплатить вам сорок тысяч долларов, как только получу наследство, оставленное моим отцом. Я также упомянула, что если начнется судебный процесс, связанный с наследством, то я заплачу вам еще больше.

Мейсон сложил расписку и опустил в карман.

– Полиция подробно расспрашивала вас?

– Нет, они меня, в общем-то, не беспокоят. Понимаете, то что я ездила на машине, когда убили дядю, дает мне алиби, то есть я не могу знать, что происходило в доме во время совершения преступления.

– А когда произошло убийство?

– Они точно знают время – одиннадцать часов и тридцать три или тридцать четыре минуты. Понимаете, мистер Кринстон приехал в машине судьи Пурлея. Судья очень торопился домой. Он отъехал от нашего дома ровно в одиннадцать тридцать. Он точно помнит время, потому что, заводя мотор, посмотрел на часы и сказал что-то о том, что провел здесь целых полчаса. Мне кажется, мистер Кринстон обещал судье Пурлею, что тот потеряет не больше получаса, если забросит его сюда. У мистера Кринстона была назначена встреча с дядей Эдвардом ровно на одиннадцать, а он опоздал на целых семь минут. Я думаю, вы успели составить представление о моем дяде, чтобы понять, что он скажет опоздавшему на семь минут. По пути сюда мистер Кринстон все время поторапливал судью Пурлея.

– Я все равно не понимаю, как время убийства было определено с такой точностью, – заявил Мейсон.

– Но Дон Грейвс видел, как оно совершалось! – объяснила она. – Машина отъехала от дома в половине двенадцатого. До того места, где Грейвс оглянулся и увидел, что происходит в кабинете дяди Эдварда, ехать минуты три. Он заметил, как дядю бьют тростью по голове.

– Б_ь_ю_т_ – во множественном числе? – спросил адвокат.

– Кто-то _б_ь_е_т_ – в единственном, – быстро поправилась она.