Но он ответил: «Я не хочу больше разговаривать, потому что ты опять поставишь тот же самый вопрос, и возникнет желание... вдруг это как раз то, что надо было сделать. Теперь же я обеспокоен, ведь у меня столько детей — их уже не семь, а девять».

Я сказал: «Вот сделаешь двенадцать, тогда я приду. Заканчивай работу — и страдай, как тебе только захочется».

Он спросил: «А нет ли какого-нибудь другого пути, кроме самоубийства?» Я сказал: «Есть, но ты же никогда не слушаешь. Я бываю в этом городе вот уже двадцать лет, постоянно обучая людей медитации. Но ты был связан своими заботами — ты был готов умереть. Ты женился на лучшей, более красивой и более образованной женщине, и ты страдаешь с ней. Дело не в этой женщине или там мужчине — ты страдал бы с кем угодно».

Немедитативный ум обязательно страдает в любой ситуации: богатство, бедность, неудача или успех — безразлично. Для немедитативного ума страдание это судьба. Только для медитативного ума, который приходит, чтобы узнать свое изначальное лицо, свое подлинное существо, страдание исчезает, как будто его никогда и не существовало. Впервые новый мир раскрывает ему двери: мир блаженства, мир экстаза; вы рождены, чтобы открыть этот мир; найти его — ваше право от рождения.

Но вы мечетесь повсюду в поисках радости, счастья, блаженства, и — никогда не заглядываете внутрь себя. Все то, что вы разыскиваете во внешнем мире, уже есть внутри — в самом сокровенном алтаре вашего существа.

Такова единственная истина, и для нее нет исключений. Еще никто, из заглянувших внутрь, не вышел обратно со словами, что все эти мистики, мудрецы говорят о чем-то таком, чего не существует. Без всякого исключения, каждый, кто вошел, возвращался с абсолютным подтверждением.

Но если вы можете отбросить все это разом — то есть не рассуждать и не вычислять, — тогда вот эти самые настроения различающего сознания есть утонченная мудрость истинной опустошенности; и невозможно достичь другой мудрости. Само ваше существо — коль скоро оно свободно от различий, свободно от мыслей, эмоций, коль скоро оно становится пустым небом — и есть единственная мудрость.

Если бы было нечто достигнуто и нечто постигнуто помимо этого, то оно не было бы правильным. Можно сказать с абсолютной уверенностью: единственная мудрость есть мудрость не-ума, безмолвного пространства. Кроме этого нечего больше достигать. Если кто-то говорит, что есть, — он не прав; либо его обманули, либо он пытается обмануть других людей.

Да Хуэй абсолютно прав: нет другой мудрости, нет другого просветления, нет другого пробуждения, кроме простого безмолвного пространства внутри вас... никакого волнения, ни малейшего движения мысли — точно озеро безо всякой ряби, небо без всяких облаков.

Значит, вы прибыли домой. Нечего больше добиваться, нечего больше достигать. Даже мысль о достижении чего-то еще никогда не возникает у человека мудрого.

Это подобно тому, как заблуждающийся человек называет Восток Западом, а когда он достигает просветления, то Запад становится Востоком — и не существует иного Востока. Он говорит, что это похоже на человека, который считает в своем неведении, ошибочно, что два плюс два это пять. Когда он становится бдительным и осознающим, он узнает, что два плюс два это четыре. Он не будет уже ни у кого спрашивать: «Что случилось с пятью?»

Великого психоаналитика спросили: «Мы слышали так много о психозах и неврозах, но так и не знаем разницы между ними». Спрашивавший человек был журналист, притом эксперт по психологическим вопросам. Он сказал: «По-моему, очень трудно понять, что такое психоз, а что такое невроз. В чем различие?»

Психоаналитик отвечал: «Разница очень небольшая, очень незначительная, почти неуловимая. Она заключается в следующем: психопат считает, что два плюс два — пять; невротик считает, что два плюс два — четыре, но озабочен, почему четыре».

Различие очень незначительное, поистине, самое незначительное. Один абсолютно уверен, что два плюс два это пять; другой осознает, что это четыре, но очень сильно обеспокоен: почему четыре — почему не пять? Быть может, второй уже на пути к первому. Расстояние совсем невелико — возможно, еще один шаг, и он успокоится и заявит, что два плюс два это пять. Пожалуй, вторая стадия лучше: по крайней мере, ему легко. Знать, что два плюс два — четыре, да еще и переживать из-за этого, действительно, более хлопотно.

Просветленный человек просто приходит к знанию, что два плюс два равно четыре — и у него не бывает беспокойства. А бывает полное спокойствие и расслабление: все вещи таковы, как они есть. У просветленного человека не бывает предположения, что вещи должны быть иными. Он в абсолютной гармонии с ними, как они есть. Это согласие с сущим, как оно есть — величайшее из возможных благословений для человеческого существа.

Эта утонченная мудрость истинной опустошенности подобна великой пустоте: пустота не подвержена загромождению вещами, не мешает она также появлению и исчезновению всех вещей внутри нее.