Знаменательно, что все три старика прибыли с Востока. Мое понимание таково, что свет этот не был звездой, сиявшей перед ними и ведшей их в то место. Восток имеет свои собственные объяснения, которые Запад никогда не мог понять. Светом был третий глаз тех троих старых мудрецов — его тоже называют «звезда», — и он вел их в верном направлении.

Звезды так не движутся; звезды описывают окружности, они не могут перемещаться по прямой. И звезды далеки — пусть даже звезда и остановится точно над конюшней — вам не удастся вычислить, где же эта конюшня; ведь та звезда настолько удалена, что конюшню можно было бы искать где угодно на земле.

Христиане не сумели объяснить, что это за звезда. Они приняли это буквально — что настоящая звезда указывала путь; они не понимают, что звезды очень велики. Наше Солнце не сможет вести вас. Если оно слишком приблизится, то сожжет всю Землю; оно должно оставаться на том отдалении, где оно есть.

Звезды удалены на миллионы световых лет; безусловно, то была вовсе не звезда. Это была звезда, которая сияет в вашем третьем глазу, у вас между бровями, и наполняет все ваше существо светом; она обладает магнетическим притяжением к человеку, который однажды станет просветленным или который, возможно, уже стал просветленным.

История о Гаутаме Будде такая же: великий святой прибыл из Гималаев. Он не выходил в мир вот уже пятьдесят лет, но его смерть приближалась, и в это время родился Будда. Ему об этом не сообщал посланник, никто и не знал, что этот человек будет Буддой, но у старика была абсолютная уверенность. Такая же звезда провожала и его. Он немедленно отправился туда, потому что не был уверен, что ему удастся добраться вовремя; он мог умереть в пути. Но он добрался, а так как во всей стране его знали как одного из самых мудрых людей, отец Гаутамы Будды коснулся его стоп и спросил: «Зачем вы так беспокоились? Путешествие утомительно; вам стоило лишь прислать послание, и я бы приехал. В чем причина?»

Тот сказал: «Нет, я должен был прийти. Я хочу увидеть ребенка, который родился в твоем доме».

Отец поверить не мог этому, но человек тот был весьма почитаемый, и он даже не посмел спросить его зачем. Он подумал, что, быть может, тот хочет благословить дитя; дитя принесли, и старик со слезами радости коснулся стоп младенца. Отец воскликнул: «Что вы делаете?»

Старик сказал: «Меня уже не будет здесь, когда он станет просветленным; мои дни окончились. Но он станет великим просветленным существом; а я буду счастлив от прикосновения к его стопам. По крайней мере, я первый касался его стоп — миллионы будут касаться их, миллионы соберутся вокруг него, но я первый узнал его, первый увидел его. Ты можешь видеть только дитя; я вижу его внутренний свет, так же как могу видеть и свой собственный внутренний свет».

Если вы видите собственный внутренний свет, вы начинаете видеть свет везде, где он существует. Тогда время и пространство больше не являются препятствиями.

Но если вы пытаетесь воспринимать ее, напрягая свой ум, — вы уже промахнулись на восемнадцать тысяч миль. Истину, которая внутри вас, истину, которая есть вы, нельзя обнаружить вашим умом. Ум — это самая низкая способность. Высшее может видеть низшее, но низшему не дано видеть высшее.

Функция ума — познавать предметный мир, ум — совершенно подходящий механизм для этого. Но у него нет способа заглянуть внутрь себя, заглянуть за пределы себя; у него просто нет средств, чтобы выполнить такую задачу. Это только механическое устройство, усовершенствованное миллионами лет эволюции. Ни один человек за всю историю не мог сказать, что узнал истину благодаря уму. Те, кто узнавал, узнавали ее тогда, когда ум был совершенно спокоен, не функционировал... не было волнующихся мыслей, как будто бы ум был отложен в сторону. Ум — не лестница к вашему существу; это стена, а не мост.

Суть религиозности заключена в единственной вещи — трансценденции ума. Сразу все двери вашего сокровенного существа начинают открываться сами собой, и все тайны жизни и сущего становятся доступны вам. Когда эта истина узнана, известна, вы можете пользоваться умом — лишь как транспортным средством, которое предназначено и обучено для фрагментарной передачи. Кое-что можно передать: несмотря на то, что слова не абсолютно точны — они не могут быть точными и не для этого служат, — они могут указать. По крайней мере, они могут дать некоторые намеки.

Существовало два типа святых, мудрецов: один, я говорил вам, это архаты — те, кто хранил молчание; чтобы найти их, требуются чуткие люди. И есть бодхисаттвы — они сами прилагают все усилия, чтобы достичь восприимчивых людей. Нельзя сказать, кто поступает лучше; они просто следуют собственному внутреннему свету. Тут никто не выше, чем другой.

Мир так причудлив: порой, если истина подходит к вашей двери и стучится, сам факт ее прихода к вашей двери может стать барьером. Обратное тоже верно: если вы продолжаете поиски, стучитесь в дверь истины, и кругом тишина... пожалуй, вы более восприимчивы к молчаливому, к его присутствию, нежели к бодхисаттве, который бегает за вами, который прилагает все усилия, чтобы его услышало, возможно большее число людей. Но оба они помогают — каждый своим уникальным способом.

Вы обладаете способностью, вы просто не осознаете ее. Самый ценный и самый знаменитый бриллиант в мире — Кохинор. Слово «кохинор» означает свет мира. Этот бриллиант был преподнесен британскому королю того времени сикхским королем Пенджаба, Ранджитом Сингхом, в знак дружбы. Он и сейчас в короне британской королевы, но это такое уникальное произведение искусства, что оно не используется, а хранится в музее, для того чтобы люди могли его видеть.

У Кохинора невероятная история. Он был найден в штате Хайдерабад, в маленькой деревушке под названием Голконда. У одного бедняка было небольшое поле над речкой в Голконде. Однажды он нашел этот Кохинор: он был втрое больше, чем теперь, — так много ушло на обработку и шлифовку, что только одна треть осталась, две трети было удалено. Он так сверкал в речном песке, что человек подумал: вот хорошая игрушка будет для детей — и он принес домой Кохинор, и его дети играли им.