– Я ушла от тебя, - сказала Клава своим мелодичным голосом школьной учительницы.

– Когда?
– спросил я.

– Это не так уж существенно, - сказала она.
– Ведь я явилась к тебе из будущего вовсе не для того, чтобы напоминать тебе о прошлом.

– А для чего?

– Не знаю. Мне просто захотелось повидать тебя, поговорить с тобой.

– А почему ты ушла?

– Разочаровалась. И потом твое безобразное поведение в институте... Но не в этом дело. Я полюбила другого.

– Зачем же ты пришла? Зачем? Ведь это произойдет нескоро. Ты не имела права нарушать хронологию, изменять законам природы.

– Это все твой дядя. Он, тебе это известно, волшебник. Творит чудеса, утвержденные в какой-то комиссии. Забыла ее название. Он вызвал меня из будущего. И вот я пришла. Не думай, что это очень приятно - попадать в прошлое. А главное, не легко. У меня до сих пор болит голова и шумит в ушах. Я передвигалась со скоростью, превышающей скорость света.

– Такой скорости не существует, - сказал я.
– Это доказал еще Эйнштейн.

– Твой дядя принципиально не согласен с Эйнштейном. Он волшебник. Я никогда не верила ни в чудеса, ни в волшебство, считая все это мраком. Но я стала жертвой какого-то ужасного эксперимента. Познакомься, это мой муж Виктор.

– Мы уже знакомы, - сказал я.
– Хотя этого еще не произошло.

– Чего?

– Ты знаешь, о чем я говорю.

– Но это произойдет.

– Я не хочу. Не желаю. Пойми меня.

Клава усмехнулась.

– Судьба, - сказала она.
– Она сильнее наших желаний.

– А что ты теперь делаешь? По-прежнему преподаешь в школе?

– Не в той. Из той я ушла по причине плохого характера директора. Теперь я работаю в английской.

– А ты не вернешься ко мне?

– Нет. Мне нравится моя новая жизнь. Виктор очень любит меня. Он не мешает мне проверять детские тетрадки. Мы ходим не в кино, а в театр. А летом уезжаем загорать в Коктебель.

– Отлично, - сказал я.
– Вы превосходно проводите время. Но для чего ты явилась сюда? И почему твой Виктор молчит, словно набрал полный рот воды?

– Виктору вставили искусственную челюсть. Потому он и молчит. Привыкает. Когда он освоится с протезом, он тоже тебе скажет несколько слов. Он работает в том же институте, где работал ты, пока тебя не отчислили.

– Разве меня отчислили?

– Пока еще нет, но со временем отчислят.

– Откуда ты это знаешь?

– Откуда? Я же из будущего. А твое отчисление из института для меня уже стало далеким прошлым, как и твоя защита докторской диссертации.

– Кстати, - перебил я Клаву, - как она прошла?

– Не спрашивай об этом. Я не хочу тебя огорчать. Тебе набросали черных шаров.

– За что?

– Сам знаешь. Твое поведение в институте. И потом все хорошо знали, что ты бездарность.

Виктор, молча привыкавший к вставной челюсти, кивнул. Я отвернулся, закрыл окно занавеской и ушел в глубь комнаты, к столу, где лежала книга с вырванными страницами.

Послышались чьи-то шаги, потом стук в дверь. В комнату вошел своей быстрой легкой походкой волшебник, мой дядя.

Он взглянул на стол, где лежала раскрытая книга, и лицо его стало огорченным.

– Это ты вырвал страницы?
– спросил он строго.

– Я.

– Зачем? Это же варварство - портить не принадлежащую тебе книгу. И кроме того, это библиографическая редкость, уникум. Ее нет даже в Публичной библиотеке. Куда ты дел вырванные листы?

– Сжег. А пепел бросил в мусорную корзину. Я не хотел читать о том, как уходит от меня моя жена.

– Тебе не понравился стиль?
– спросил дядя.
– Он показался тебе слишком старомодным?

– Нет, стиль мне понравился. Все выглядит довольно правдиво и убедительно.

– Так почему же тебя разочаровали эти страницы?

– Я не хочу, чтобы от меня ушла моя жена. Я ее люблю. И мне хочется, чтобы она жила со мной, а не с каким-то Виктором, пришедшим неизвестно когда и откуда.

– Все равно тебе не следовало портить книгу и вырывать листы. Книга написана не для тебя одного и другим могла очень понравиться, особенно то место, где описан уход твоей жены. Ты поступил неэтично и поставил меня в неловкое положение. Книга принадлежит не мне. И я даже не знаю, что сказать ее владельцу.