– И как эти цыплятки Гуллингамби на них плавают?
– удивлялся Олаф.

– Скажи спасибо, что они хоть такие научились строить, а то сейчас бы возвращались на милость кнеза-сокола,- ответил Хэймлет.

Лодочку вынесло на стремнину и понесло вперед. Течение было довольно быстрое, и друзьям не приходилось особо налегать на весла, легкая лодчонка резво неслась по речной глади.

Они отплыли довольно далеко, прежде чем окончательно стемнело. Когда реку окутала сплошная тьма, Медведь с трудом поднялся со дна лодки и попросил Олафа, сидевшего на корме, поддерживать его спину. Он взял у викинга весло и начал править. Чернобородый так хорошо знал реку, что ловко угадывал каждый новый поворот, и плоскодонка ни разу не въехала в камыши, не застряла на песчаной косе, сокрытой от глаз в темноте ночи. Вскоре над вершинами елей показалась луна, и вести лодку стало легче. Уставший чернобородый передал Олафу управление и снова улегся на дно.

– Ты давно здесь живешь?
– спросил чернобородого Хэймлет.

– Да, сколько себя помню.

– Один или с семейством? Что-то ты не очень похож на гардарика, а говоришь по-ихнему.

– Да, живу с женой и двумя сыновьями. А то, что ты говоришь, что на словена не похож, так на то твоя правда. Меня словены не рожали, меня в лесу нашли, на Черном Сховище. Место так называется, логово медвежье, оттого и прозвали Медведем Черномогилой. А воспитал меня охотник, тоже словен, дед Лешайко. Помер уже давненько. Жена у меня словенка. Да, они - не финны, в душу смотрят, а не на лицо. Я средь них свой, за черную бороду никто не попрекает.

– А как тебя угораздило к финнам в полон попасть?
– включился в разговор Олаф.- То ли хитростью тебя заманили, то ли ты передрейфил? Хотя, конечно, трусливее финна я никого на свете еще не видел. Вот только правительница у них дерзкая девка, как будто не из их племени.

– А у них бабы все такие,- ответил незнакомец,- по их законам они в семействе как бы главные. На охоту конечно же мужики ходят, там у них свой охотничий вождь есть. Но как в поселок возвращаются, тут женщины всем ведают. А понятие "мать" - это все равно что главный в роду. Только у них старейшиной не по летам и мудрости становятся, а с рождения. Как умирает старая мать, так первую родившуюся девочку отдают в услужение Великой Матери - это, по разумению финнов, создательница мира, с того момента она становится правительницей и заступницей своего рода. А меня они коварством взяли. Я на медведя шел, да тот верток оказался - подранил его, а он ушел. Подранка, известное дело, живым оставлять нельзя, особенно мишку. Эта тварь такая, тебя в лицо помнить будет до конца жизни. Ты о нем уже и думать забудешь, а он свои раны залижет и сам выйдет на тебя охотиться. Нападет, когда ты меньше всего ожидать будешь. Медведь не злой зверь, но мстительный. Вот, значит, и пошел я по его следу, долго шел, несколько дней. Зверь петлял болотами, я за ним, он и вывел меня прямо на финское селение, хитрая бестия, а сам скрылся. Финны переполошились, мне весь след испортили. Так я медведя и потерял. Я, в общем, охотник, не воин, мне чужого добра не надо, я к финнам с открытой душой пришел. Не нахлебником явился к чужому котлу, солью поделился. У них соль, что у нас серебро. А им, видать, мало. Она, ведьма, мне дубильного зелья в пищу подбросила. Поел я, и меня сон сморил, думал, что притомился с дороги, прикемарил, ни о чем не догадываясь, очнулся, а все тело аж свело: ни рукой пошевелить, ни ногой. Вижу, как меня тащат, привязывают к жертвенному столбу, а поделать ничего не могу. Вот так и замучили бы. Слава Дажьбогу-заступнику, вас прислал. Спасибо вам, друзья-варяги, и тебе, могучий Олаф, и тебе, благородный Хэймлет. Мой дом - ваш дом. Как прибудем, вы там не гости, а хозяева.

– Ладно тебе, черная борода,- замялся растроганный Олаф,- мы хороших людей не обдираем, нам бы с Хэймлетом мясца в желудок бросить да эля бочоночек опорожнить.

– Да не скромничайте вы, что я, вас, варягов, не знаю, возле моря живу. Вот доплывем, баньку истопим, барашка заколем, поджарим на вертеле, как полагается, ну а выпить у меня - что хотите, и эль есть, и меды разные, и наливки, у меня жена - ведьма, даром что в лес к охотнику жить пошла, она мастерица на хмельные зелья. Попробуете - пальчики оближете.

– Ну, коль так, то согласны, Медведь-охотник,- весело ответил Олаф. У него от всех этих рассказов аж свербело в пустом желудке.

Незаметно начало светать. Легкий морозец, стоявший всю ночь, наконец пронял путешественников до самых костей, и они, стуча зубами, пытаясь разогреться, крепче налегали на весла. Но с вечера промокшие ноги, неподвижно лежащие на дне утлого суденышка, гребля не согревала, и их потихоньку начало сводить.

Медведь приподнялся со своего ложа и, удобно пристроившись, забрал у Олафа весло.

– Все, приехали,- обнадеживающе произнес он. Он выгреб к самому берегу и, подведя лодку вплотную к зарослям, пустил прямо в гущу кустарника. Только тут

друзья заметили, что прибрежная поросль нависает не сплошной стеной, а оставляет небольшой проход. И если раздвинуть ветки руками, то лодочка может пройти в устье узкого притока, впадающего в реку. Так это была уже осень и листва с веток в большинстве своем уже облетела, а вот летом чужой человек и в упор не заметил бы, что здесь в реку впадает ручей.

Хэймлет сидел на носу, и именно ему пришлось выполнять эту не очень приятную работу - раздвигать ветки. Царапая руки и получая непослушными ветвями по лицу, он старался хорошо сделать непривычное для себя дело.

"Куда было бы проще в открытом море, пусть шторм, ураган,- тосковал он,- и где-то сейчас носит моего доброго "Фенрира"? Может, разбило о камни, а может, прикарманил кто? Или выловили викинги моего дядюшки, и старый хрыч теперь наслаждается, ковыряя в нем дырки?.."

Голые ветви трещали, упираясь в борта суденышка, и хлестали людей. Но это продолжалось недолго. Еще два гребка, и лодочка очутилась в узком, но довольно чистом канале. Здесь грести пришлось против потока, да и течение было побыстрее. Еще до конца не окрепший Медведь быстро утомился и опять отдал весло Олафу.

Но очень скоро приток, по которому подымались люди, начал расширяться и течение заметно ослабло.

Лодчонка выплыла на середину лесного озерца. Справа из-за камышей взору открылась небольшая, но уютная усадебка.

– Вот это мой дом,- указал Медведь,- выруливай прямо к нему. Там у берега есть пристань.

Или домочадцы чернобородого еще спали, или же дома никого не было, но встречать путников никто не вышел.

Викинги аккуратно подвели лодку к причалу и потихоньку начали выбираться из нее. Это сделать было не так-то просто, замерзшие, почти неподвижные в течение всей ночи ноги так свело, что даже Олаф взвыл.