– А вот к вам пришел. У вас, видно, денег много, у меня мало. Вывод, как пишут в газетах, напрашивается сам собою.

– Так. A если я не дам?
– спросил Триродов.

Остров пронзительно свистнул, и нагло глянул на Триродова.

– Ну, почтеннейший, - сказал он грубо, - я рассчитываю, что вы не позволите себе такой самоочевидной глупости.

– Почему?
– спросил Триродов, усмехаясь.

– Почему?
– переспросил Остров.
– Мне кажется, причины вам так же хорошо известны, как и мне, если еще не лучше, и о них нет нужды распространяться.

– Я вам ничего не должен, - тихо сказал Триродов.
– И не понимаю, зачем бы я стал давать вам деньги. Все равно вы истратите их без толку, прокутите, может быть.

– А вы тратите с большим толком?
– язвительно улыбаясь, спросил Остров.

– Если и не с толком, то с расчетом, - отвечал Триродов.
– Впрочем, я готов вам помочь. Только прямо скажу, что свободных денег у меня очень мало, да если бы и были, я вам все равно много не дал бы.

Остров хрипло и коротко засмеялся, и сказал решительно:

– Мало мне ни к чему. Мне надо много. Впрочем, может быть, это по-вашему будет мало?

– Сколько?
– отрывисто спросил Триродов.

– Двадцать тысяч, - напряженно решительным тоном сказал Остров.

– Столько не дам, - спокойно сказал Триродов.
– Да и не могу.

Остров наклонился к Триродову, и шепнул:

– Донесу.

– Так что ж?
– спокойно возразил Триродов.

– Плохо будет. Уголовщина, любезнейший, да еще какая!
– угрожающим голосом говорил Остров.

– Ваша, голубчик, - так же спокойно возразил Триродов.

– Я-то выкручусь, а вас влопаю, - со смехом сказал Остров.

Триродов пожал плечами, и возразил:

– Вы очень заблуждаетесь. Я не имею оснований бояться чего бы то ни было.

Остров, казалось, наглел с каждою минутою. Он свистнул и сказал издевающимся тоном:

– Скажите, пожалуйста! Точно и не убивали?

– Я? Нет, я не убивал, - отвечал Триродов.

– А кто же?
– насмешливо спросил Остров.

– Он жив, - сказал Триродов.

– Ерунда!
– воскликнул Остров.

И засмеялся хрипло, громко и нагло, но казался оторопевшим. Спросил:

– А эти призмочки, которые вы изволили сфабриковать? Говорят, они теперь стоят на столе в вашем кабинете.

– Стоят, - сухо сказал Триродов.

– Да говорят, что и настоящее ваше не слишком-то чисто, - сказал Остров.

– Да?
– насмешливо спросил Триродов.

– Да-с, - издевающимся голосом говорил Остров.
– В вашей-то колонии первое дело - крамола, второе дело - разврат, а третье дело - жестокость.

Триродов нахмурился, строго глянул на Острова, и спросил пренебрежительно:

– - Букет клевет уже успели собрать?

Остров злобно говорил:

– Собрал-с. Клевет ли, нет ли, не знаю. А только все это на вас похоже. Взять хоть бы садизм этот самый. Припоминаете? Мог бы напомнить кой-какие факты из поры юных лет.

– Вы сами знаете, что говорите вздор, - спокойно возразил Триродов.

– Говорят, - продолжал Остров, - все-все это повторяется в тиши вашего убежища!

– Если все это так, - тихо сказал Триродов, - то вы из этого не можете извлечь никакой пользы.

Триродов смотрел спокойно. Казалось, что он далек. Голос его звучал спокойно и глухо.

Остров крикнул запальчиво:

– Вы не воображайте, что я попался в западню. Если я отсюда не выйду, то у меня уже заготовлено кое-что такое, что пошлет вас на каторгу.

– - Пустяки, - спокойно сказал Триродов, - я этого не боюсь. Что вы можете мне сделать? В крайнем случае я эмигрирую.

Остров злобно захохотал.

– Нарядитесь в мантию политического выходца!
– злобно воскликнул он. Напрасно! Наша полиция, осведомляемая благомыслящими людьми, от них же первый есм аз, - но только первый! заметьте!
– достанет везде. Найдут! Выдадут!

– Оттуда не выдадут, - сказал Триродов.
– Это место верное, и там вы меня не достанете.

– Что же это за место, куда вы собрались?
– с язвительною улыбкою спросил Остров.
– Или это ваш секрет?

– Это - луна, - спокойно и просто ответил Триродов.