Второй магазин тоже опустел.

Один из рамоновцев, вооруженный советским АК-47, чей неуклюжий, неудобный штык - единственная неудачная часть в безукоризненном автомате, подумал Фрост, - уже склонялся наперевес, попытался нанести капитану колющий удар в грудь. Отступив на полшага влево, наемник отразил выпад не стволом, как обычно поступают в подобных случаях, а движением приклада - личный прием Фроста, не раз выручавший в подобных обстоятельствах.

Встречный удар штыка угодил коммунисту под ложечку. Рамоновский боец переломился пополам, повернулся на месте и повалился наземь, Фрост опять ринулся вперед.

Самый ожесточенный бой шел у подножия высокой, довольно узкой башни, чью вершину венчал флагшток с черно-красным зловещим стягом. Наемник торопился к башне, расчетливо и метко выпуская оставшиеся пули, экономя их по возможности, отбиваясь штыком и прикладом, если позволяли обстоятельства.

Дюжина лично отобранных капитаном людей дралась подле башни против серьезно превосходившего численностью неприятеля.

Фрост видел, как лихо работал винтовкой и тяжелыми армейскими ботинками один из тиммонсовских англичан - солдат, за плечами которого были Родезия, Конго, Мозамбик, Латинская Америка...

Против этого человека, победить которого лицом к лицу казалось немыслимым, устремились двое коммунистов сразу.

Времени выкрикнуть предупреждение не оставалось, а стрелять нечего было и думать: рамоновцы очутились уже совсем рядом с наемником. Фрост прыгнул, нанес убийственный удар прикладом по виску ближайшему пехотинцу. Затем левой рукой совершил довольно смешной при данных обстоятельствах жест. А именно: сгреб второго солдата за шиворот, словно провинившегося подростка. Изо всех сил дернул на себя.

Англичанин тотчас пришел на помощь, вонзил в отчаянно извивавшегося монтеасулийца длинный винтовочный штык.

Неприятелей, однако, не убывало. Откуда-то из казарменных недр высыпали все новые и новые бойцы.

Фрост выхватил обоюдоострый герберовский клинок, демонстративно перекинул несколько раз из руки в руку, дабы смутить и припугнуть нападающих. Широко размахнулся и полоснул бегущего мимо рамоновца. Тот взвыл и шлепнулся. Но тут же вскочил опять. Удар капитана оказался не вполне удачен. Кровь струилась из довольно длинной раны у солдата на шее, однако, ни артерии, ни сколько-нибудь важные мышцы задеты не были. Поверхностная, хотя и весьма болезненная, царапина...

Обливаясь кровью, коммунист взял наизготовку собственный кинжал, пригнулся, сделал выпад, затем - другой. Фрост реагировал привычным, десятки раз опробованным способом.

Полшага влево, ложный замах - широкое, демонстративное движение. Коммунист развернулся вправо, приподнял клинок, изготовясь к немедленной обороне.

Согнуть колени, сделать широкий шаг вправо - и восходящий, почти фехтовальный удар. Левая рука отведена за спину, для пущего равновесия. Когда коммунист начал валиться наземь, Фрост уже повернулся, вновь сбрасывая с плеча винтовку, переводя селектор на тройные выстрелы.

Наемники расчистили, наконец, дорогу ко входу в башню.

Но коммунисты снова взяли их в полукольцо, полностью отрезав любую возможность отступить. Идти надлежало теперь только вперед - лишь в этом изначально заключался путь к победе. А теперь штурмовая тактика составляла единственную возможность уцелеть. Просто уцелеть.

Примкнув штыки, Фрост и еще несколько человек отбивали врукопашную возобновившееся нападение. Они походили на средневековых бойцов, склонявших копья навстречу неприятелю - только вместо копий в руках у наемников были винтовки с примкнутыми штыками.

Врагов насчитывалось около двадцати или того больше.

После первой кровопролитной стычки неприятели, одинаково крепко потрепанные и запыхавшиеся, рассыпались в противоположные стороны, пытаясь отдышаться и собрать остатки сил.

Патронов оставалось в обрез, однако Фрост понял: еще одна рукопашная драка - грудь с грудью, - и он лишится почти всех людей.

– Пли!
– коротко скомандовал капитан.

Взрыв очередей оказался для рамоновцев полной неожиданностью. Сами они отчего-то стреляли очень мало. Фрост сообразил, почему.

Дурацкая коммунистическая привычка хранить оружие и боеприпасы под замком, за семью печатями. А солдат, начисто лишенный возможности немедленно схватить винтовку при внезапном натиске, становится скорее жертвой, нежели воином...

Так и вышло.

Когда площадка перед башней оказалась полностью завалена мертвецами, Фрост крикнул:

– Я сниму этот дурацкий флаг!

Перепрыгнув через убитого, Фрост проник в башню и кинулся вверх по ступеням, изредка стреляя в показывавшиеся впереди фигуры. Близ верхней площадки пуля одного из последних уцелевших защитников сорвала с Фроста берет, капитан ответил короткой очередью, миновал мертвеца, вырвался на открытое пространство, обнесенное зубчатым, видимо, старинным парапетом.