–  Вы хотите, чтобы я прочитала это вслух?
– спросила она.

Патриарх кивнул.

–  Хорошо, - ответила Рапсодия и, осторожно высвободив руку из его цепких пальцев, развернула свиток.
– Слушайте меня, - произнесла она, и в ее голосе появились интонации Дающей Имя.
– Сейчас вы узнаете последнюю волю Патриарха Сепульварты. Итак, вопрос наследования решат Кольцо и Весы Сорболда.

По толпе пронесся гул, а Благословенные были так потрясены услышанным, что не смогли произнести ни слова. Через несколько минут вернулся паж с лютней Рапсодии и поднял ее над головой. Инструмент поплыл по рукам в сторону помоста, пока не добрался до Анборна, который и протянул лютню Рапсодии.

–  Грунтор, ты мне не поможешь?
– попросила Рапсодия, показав на стол.

Болг легко поднял ее с пола и посадил на стол, где она, не теряя ни мгновения, положила голову Патриарха себе на колени и попыталась устроить его как можно удобнее. Затем она тихонько заиграла, изо всех сил стараясь не расплакаться. Старик улыбнулся ей и с трудом, задыхаясь, прошептал:

–  Мне... очень жаль, дитя мое. Я не знал... что пришел мой час... Я не хотел... портить...

–  Вы ничего не испортили, - утешая его, ответила Рапсодия.
– Пропеть для вас последнюю песнь и услышать ваши последние слова для меня огромная честь. Я передам их всем, чтобы они вошли в историю, а ваша память жила вечно. То, что мне посчастливилось быть рядом с вами в тот момент, когда вы уходите к свету, самый драгоценный дар, который вы могли мне преподнести. Да снизойдет покой на вашу душу.

Она перестала играть, чтобы убрать прядь седых волос, упавшую Патриарху на глаза, в которых отражалось небо. Затем снова начала перебирать струны, тихонько напевая нежную мелодию без слов.

Патриарху становилось все труднее дышать. Рапсодии довелось повидать на своем веку немало смертей, чтобы понять: конец близок. Она наклонилась к его уху, и ему на лицо упала слезинка.

–  Мои последние слова... произнеси их за меня, - прошептал он.
– Ты... знаешь.

–  Да, - ответила Рапсодия.

Она положила руку на грудь умирающего Патриарха, чтобы его голос слился с ее собственным, глубокий, звонкий, как во времена его юности.

–  Превыше всего остального я желаю тебе познать радость.

Благостная улыбка озарила лицо старика, и он закрыл глаза. Мелодия набрала силу, а когда последний вздох слетел с его губ, Рапсодия запела лиринскую Песнь Ухода, стараясь придать ей мягкую нежность, которую так любил Патриарх в звуках лютни.

Пасмурный день на мгновение прояснился, когда земные узы ослабли и душа Патриарха вознеслась к свету. Впрочем, собравшиеся заметили лишь, как вспыхнул солнечный луч на его груди, и только Рапсодия видела уносящуюся ввысь душу и послала воздушный поцелуй небесам. Затем она взглянула на Благословенных, которые в потрясенном молчании застыли в углу двора. Ян Стюард и Колин Абернати, побледневшие, не в силах унять дрожь, держались за руки. Ланакан Орландо стоял молча, причем его лицо ничего не выражало, а Филабет Грисволд и Найлэш Моуса с трудом справлялись с яростью.

Тихонько вздохнув, Рапсодия произнесла:

–  Мне кажется, пришло время нам всем помолиться.

Акмед налил себе еще один полный стакан бренди и передал бутылку Грунтору. Сержант посмотрел на своего короля, потом поднес бутылку к толстым губам и сделал большой глоток.

День коронации Рапсодии превратился в самый настоящий кошмар. Ее искусство Дающей Имя помогло успокоить испуганных гостей и собравшихся зрителей, и она оставалась во дворе за полночь. Она утешала тех, кто скорбел о смерти Патриарха, и благодарила всех, кто пришел, чтобы посмотреть на коронацию. Сейчас она принимала ванну, надеясь смыть с себя усталость и пережитый ужас. Ее друзья фирболги сидели у камина в ее апартаментах, обсуждая, какие следует предпринять шаги, и дожидаясь, когда она наконец к ним выйдет.

–  Как ты думаешь, она заметила стрелку?
– Акмед сделал еще один большой глоток и сжал зубы: крепкий напиток обжег ему горло.

–  Ни в коем случае, - заявил Грунтор и тоже отпил из бутылки.
– Она думает, старый сам помер. Он же давно про это твердил.

–  Хорошо. Вряд ли она одобрит наше поведение, если узнает, что смерть ее друга послужила отвлекающим маневром.

Грунтор нахмурился, но ничего не сказал.

Через несколько минут в комнату вошла Рапсодия с мокрыми волосами, в халате и с полотенцем в руках. Она направилась к огню, радостно взметнувшемуся при ее приближении, и склонилась над ним, чтобы высушить волосы. Певица тряхнула головой, и влажные локоны упали ей на лицо, порозовевшее после теплой ванны. Затем она подошла к Грунтору, взяла у него из рук бутылку, сделала глоток и уселась к нему на колени.

–  Боюсь, скоро никто не захочет посещать мои праздники, - вздохнула она.

Грунтор хихикнул. Акмед лишь улыбнулся в ответ, и глаза Рапсодии потемнели.

–  Спасибо вам за помощь. Без вас я бы ни за что не справилась.

–  На самом деле все гораздо хуже, чем ты думаешь, - сказал Акмед и, осушив стакан, налил себе новую порцию.
– Наш дружок из Подземных Палат решил принять участие в церемонии.
– Увидев в глазах Рапсодии вопрос, он пояснил: - Сегодня я узнал, в кого вселился ф'дор.

Рапсодия так резко выпрямилась, что чуть не свалилась с колен Грунтора.

–  И кто это?

Акмед поставил на стол стакан и спокойно ответил:

–  Ланакан Орландо, Благословенный Бет-Корбэра.

–  Ты уверен?
– В ее широко раскрытых глазах читалось сомнение.

–  Совершенно. Я почувствовал его, когда Патриарх и Благословенные покинули экипаж. Мне удалось его выследить и уловить ритм его сердца. Это он, демон захватил его.

Рапсодия, задумавшись, прислонилась к плечу Грунтора.