Вибрационное поле, возникшее благодаря его Именной песне, сейчас имело форму мягкого кресла. Меридион откинулся на спинку, сложил на груди руки и попытался успокоиться. Вокруг него сияли огни лаборатории, приборы ждали только приказа, чтобы начать работать.

Меридион вздохнул. Ему было нечего делать. Он потянулся к рычажку и выключил ослепительный свет источника питания Редактора. И все.

В наступившей темноте он видел на экране призрачное изображение обрывков пленки времени, которые пытался соединить, воспользовавшись нитями Прошлого. Он склеил их в надежде предотвратить приближающуюся катастрофу. До сих пор ему не приходило в голову, что его вмешательство может привести к еще худшим последствиям, нежели та проблема, которую он пытался решить, кошмар, который пытался отвести.

"Откуда мне было знать?" - спрашивал он у самого себя. Гибель Земли в огне и крови казалась почти неотвратимой и заставляла сердце сжиматься от страха и боли. И он даже не подумал о том, что, пытаясь спасти, приговорил ее к еще более ужасной судьбе. К судьбе, когда даже смерть будет казаться избавлением, но она не наступит.

"Пожалуйста, - прошептал он.
– Откройте глаза и прозрейте. Прошу вас".

У него на глазах нить Времени стала прозрачной, Прошлое превратилось в Настоящее. Скоро наступит Будущее. Что бы ни произошло, он уже больше не в силах вмешаться. Нить никогда не будет настолько надежной, чтобы ею можно было манипулировать.

Меридион устроился поудобнее в тихо гудящем кресле и закрыл глаза. Он ждал.

Пожалуйста...

1

Ярим-Паар, провинция Ярим

Зимой сухая красная земля, давшая Яриму имя, напоминала песок пустыни. Мелкие песчинки висели в воздухе, они разлетались во все стороны под порывами ветра, жалили лицо и руки, будто ледяные осы или демон ветра, решивший отомстить жителям за непослушание.

Кроваво-красный песок, усеянный кристалликами льда, сверкал в лучах утреннего солнца. Мороз разрисовал покосившиеся каменные дома и грязные улицы, одел их в сияющий наряд, который столица Ярима давно разучилась носить, подарил изысканность, оставшуюся лишь в легендах, а встающее солнце на несколько скоротечных минут набросило на город легкое розовое покрывало.

Акмед остановил свою лошадь на вершине холма и посмотрел на умирающий город, раскинувшийся в долине. Вскоре к нему подъехала задумчивая Рапсодия. Когда Акмед смотрел на Ярим сверху, у него возникало чувство, диаметрально противоположное тому, что он испытывал, глядя на Канриф с Кревенсфилдской равнины. Болги пытались завоевать горы, тянулись вверх, к самым высоким пикам, а Ярим, жалкий, всеми забытый, вонючий, пристроился у подножия холма, точно высохшая грязь, оставшаяся там, где некогда сверкало хрустальными водами озеро. Величие сменилось разложением и неуверенностью в себе, будто сама Земля забыла о существовании Ярима. Очень жаль.

Рапсодия первой соскочила с коня, подошла к краю холма и заглянула вниз.

–  В лучах восходящего солнца выглядит очень красиво, - медленно проговорила она, глядя вдаль, за городские стены.

–  Как красота юности, которая так быстро уходит, - проворчал Акмед и тоже соскочил на землю.
– Дымка скоро сгорит в лучах солнца, сияние исчезнет, и нашим глазам предстанет гниющий труп. Тогда мы поймем, что смотрим на старую каргу.

Он с нетерпением ждал, когда рассеется сияющий туман. Пронизанная влагой дымка прятала вибрации и могла скрыть от него знак древней крови, текущей в жилах отродья ф'дора, прячущегося где-то среди каменного мусора.

Неожиданно по его телу прошла дрожь, и он повернулся к Рапсодии.

–  Ты почувствовала?

–  Ничего необычного, - покачав головой, ответила она.
– А что такое?

Акмед прикрыл глаза и стал ждать, когда вибрации повторятся, но ощущал только спокойные, холодные порывы ветра.

–  Покалывание на поверхности кожи, - убедившись в том, что странные вибрации не вернутся, ответил он.

–  Может быть, ты почувствовал присутствие Мэнвин, - предположила Рапсодия.
– Иногда, когда дракон что-то мысленно изучает, возникает ощущение чужого присутствия, по коже пробегает холодок. Очень похоже на покалывание... или щекотку. Или мелодию.

Акмед прикрыл глаза рукой.

–  Я все никак не мог понять, что ты нашла в Эши, - ядовито заметил он, вглядываясь в удлиняющиеся тени в западной части города.
– Теперь наконец знаю. Значит, Мэнвин известно, что мы здесь.

Акмед сердито поджал губы. Он рассчитывал, что безумная Пророчица, непредсказуемое дитя дракона, получившая в наследство от отца серенна дар предвидения, а от матери-драконихи власть над стихиями, не узнает, что они побывали в городе.

–  Мэнвин знала, что мы сюда придем, еще прежде, чем мы сами это решили, - покачала головой Рапсодия.
– Если бы кто-нибудь спросил ее о нас неделю, день или даже минуту назад, она бы ответила, что мы скоро будем здесь. Но сейчас наступило Настоящее. Мэнвин видит только Будущее. Я думаю, она нас не чувствует.

–  Надеюсь, ты права.
– Акмед огляделся по сторонам в поисках какого-нибудь возвышения и через несколько мгновений заметил небольшую кучу камней на восточном склоне холма. Скинув свою сумку на землю, он вытащил лоскут, пропитанный кровью Ракшаса, высохший и по цвету ничем не отличающийся от земли Ярима.
– Я нашел место. Жди меня здесь.

Рапсодия кивнула и поплотнее запахнула плащ, наблюдая, как Акмед взбирается наверх, перепрыгивая с камня на камень. Она уже видела ритуал охоты и знала, что для него требуется полное молчание и неподвижность иначе Акмед не сможет уловить ритм чужого сердца на ветру. Она тихонько похлопала лошадей по бокам, надеясь, что они не будут шуметь.