Итак, язык; за четыре дня Блейд вполне прилично овладел его основами. Он обладал отличными способностями к языкам -- и, к тому же, сейчас у него имелась прелестная и простодушная учительница, не покидавшая его даже в постели. Стоны любви и ласковые словечки, быстрый обмен фразами между поцелуями, вздохи и жесты, поясняющие то или другое -- вот лучший способ для изучения новых языков. Впрочем, это не являлось открытием Блейда; поэты и романисты прекрасной Франции не раз живописали подобную методу еще в прошлом веке.

Он мог бы уже сейчас расспросить своих спутников о чудесном шаре, но предпочел не торопиться. Прямые и настойчивые вопросы наверняка разрушили бы легенду о Талзане, наивном охотнике, пришедшем из леса. Он не хотел снимать маску и надеялся узнать гораздо больше, следя за разговорами этой троицы, вылавливая намеки, анализируя реплики. Даже с Каллой -- и даже ночью!
– Блейд был предельно осторожен, стараясь не показать, насколько хорошо он овладел языком.

Да, он был осторожен -- но, как выяснилось, недостаточно.

* * *

На пятый день безделья Блейд совершенно изнемог; его деятельная натура требовала каких-то более активных действий, чем охота на беззащитных оленей, сбор плодов и уминание постели вдвоем с малышкой Каллой. Прихватив три дротика, он сбежал утром в лес и вернулся к ленчу с великолепной шкурой ягуара за плечами. При виде этой роскоши его возлюбленная радостно завизжала, не сомневаясь, кому предназначен сей подарок. Блейд, однако, не удержался от того, чтобы устроить маленькое представление: шкура легла у ножек Каллы, а Сариноме был поднесен роскошный букет лесных цветов. Женщина с усмешкой прищурила глаза; она поняла намек.

Итак, после второго завтрака, удачливый охотник отправился на берег, чтобы отскрести и подсушить шкуру. Не желая смущать остальных своим неаппетитным занятием, он выбрал скрытное местечко, где кусты вторгались на пляж и подходили близко к воде. Закончив работу, разведчик прилег на траву и задремал -- сказывалась приобретенная за последние дни сибаритская привычка. Он спал минут десять или пятнадцать, пока тихий шорох шагов не заставил его поднять веки.

Это были Джейдрам и Саринома -- Джейд и Сари, как он их теперь называл. Женщина присела на теплый песок, прислонившись спиной к нагретому валуну, мужчина растянулся рядом и положил голову на ее округлое бедро. Блейд, лежавший в пяти ярдах, наблюдал за ними сквозь кусты, оставаясь незамеченным. Он подумал, что парочка собирается заняться любовью, и уже хотел незаметно удалиться, но они заговорили. Пропустить такой случай разведчик не мог, ибо речь шла о его персоне.

– - Девочка без ума от него, -- Блейд отчетливо слышал низкий теплый голос Сариномы.

– - Не только девочка, -- усмехнулся Джейд; похоже, это предположение не вызывало в нем ревности.

– - Ах, ты...
– - Сари шутливо вцепилась в волосы своего возлюбленного, и тот негромко расхохотался.

Фразы, которыми они обменялись, были не совсем такими; Блейд переводил их для себя, вкладывая в непривычные обороты чужого языка земное содержание. В данный момент его интересовал смысл, а не дословный перевод; а поскольку смысл передавали также и жесты, и позы, и выражения лиц, он бесшумно перевернулся на живот и подполз поближе к кустам, откуда мог лучше следить за собеседниками.

– - Странный дикарь, -- задумчиво произнес Джейд, поглаживая колено женщины.
– - Загадочная личность!

– - Что ты нашел в нем загадочного, лайо?
– - Сари накрыла ладонью руку мужчины.
– - Сильный, высокий, красивый...
– - Асам, катори, тассана, машинально отметил Блейд; эти слова уже не нуждались в переводе.
– - Да, красивый...
– - продолжала Саринома.
– - Очень похож на нас, но более... более...

– - Мужественный?

– - Пожалуй...

Джейд перевернулся на бок и заглянул в лицо женщины.

– - Знаешь, что этот сильный, высокий и красивый дикарь сказал мне вчера?

– - Что же?

– - Я -- свободен...

Да, именно так он и сказал, припомнил Блейд. Джейдрам вдруг принялся расспрашивать его про обычаи племени, к которому, предположительно, относился Пришедший из Леса; пришлось сочинить целое этнографическое описание, взяв за прототип древних саксов. Особенно Джейда интересовала проблема власти: является ли она наследственной или вождей выбирают; кто командует отрядами на войне и кому народ подчиняется в мирное время; свободны ли воины или они вассалы, навечно связанные со своим сюзереном. Блейд притворился, что не понял половины вопросов; на последний же ответил именно так -- "Я -- свободен..." Этот разговор не вызвал у разведчика ни тревоги, ни недоумения. Когда он был резидентом МИ6 в Гонконге и Сингапуре, то примерно таким же образом беседовал с непальцами, обитателями Мустанга и Бутана, парнями из южнокитайских племен; то, что они рассказывали, было экзотикой для европейца. Видимо, Джейдрамом руководило подобное же любопытство, но Блейд, симулируя плохое знание языка, старался не перегнуть палку в своих древнесаксонских историях. Трудно сказать, что подумал бы он сам, если б какой-нибудь бутанец начал толковать о рыцарской кавалерии, якобы существующей в этом государстве -- или о других подобных нелепостях!

– - Я -- свободен...
– - задумчиво повторил Джейд.

– - Ну и что?
– - Саринома недоуменно пожала плечами.
– - Свободен! Ты видишь в этом нечто странное?

– - Нет. Не в самой мысли, а в том, как он ее выразил. Видишь ли, дорогая, -- "лайя", какое звучное слово, подумал Блейд, -- примитивные паллези так о себе не говорят. Он должен был как-то обозначить свое состояние -- свободный охотник, свободный воин... Но он сказал: я -свободен! Так, как могли бы сказать мы.

Сари фыркнула.