– Степка!.. Не должен бы... нарушить. Не должен бы!
– говорит старик и часто моргает, словно в оба его глаза попали соринки.

Это самый пожилой рыбак в бригаде, которого все здешние зовут дядя Истигней, по-нарымски произнося его имя Евстигней. У него густые вьющиеся волосы, большой, свисающий с лица нос. Моргает дядя Истигней вследствие полученной на фронте контузии.

– Нарушить не должен бы...
– задумчиво говорит он, почесывая переносицу.

Дядя Истигней шагает медленно, осторожно - кажется, что он боится причинить себе боль резким движением или поворотом.

– Сам знаю... не должен бы нарушить, - внушительно басит бригадир Николай Михайлович Стрельников.
– Вопрос не в том, вопрос - где Верхоланцев?

Дядя Истигней не отвечает. За ним стоит молодой рыбак Виталий Анисимов - тонкий парень с оттопыренными ушами. Он так же внимательно, как и Истигней, осматривался, перед тем как выпрыгнуть из лодки, точно так же вытирал паклей мокрые сапоги, так же - враскачку, медленно - прошелся по берегу и принял точно такую же позу, как и старик.

– Степан не должен бы нарушить...
– голосом Истигнея говорит Виталий.

– Ну ладно!
– вдруг спокойно, как ни в чем не бывало говорит бригадир.
– Покеда Степки нет, начнем замет. Ладно, что ли?
– спрашивает он старика.

– Добро!
– соглашается дядя Истигней.

Рыбаки разделяются на две части - одни идут к неводу, другие готовят выборочную машину.

Все неторопливы, солидны в движениях, все молчат; шагают грузно, косолапо, переваливаясь с боку на бок, словно песок покачивается под ними. Выше всех и всех грузнее Григорий Пцхлава; у него нет зюйдвестки, вместо нее копна жестких волос, глаза черные-пречерные. Он отлично выбрит, и все же видно, что и на подбородке волосы у него растут черные. Шагая, он прищелкивает языком, чуть приплясывает.

Рыбаки идут цепочкой, друг за другом. Песок хрустит под ногами, ноги вязнут в песке. Освещенные поднимающимся солнцем, тальники становятся ярко-черными, берег, наоборот, светлеет. Обь поголубела, но над ней еще плавают, всасываясь в воду, клочья тумана.

Обь шуршит, точно кто-то легонько проводит ладонью по сухому бумажному листу. Рыбаки останавливаются, шагающий впереди дядя Истигней наклоняется к спящему на песке Степке и громко говорит:

– Вот он!

– Вот он!
– эхом откликается Виталий Анисимов.

– Барином устроился!
– вслух размышляет дядя Истигней с таким выражением на лице, точно он ни капельки не сомневался, что увидит Степку тут, на песке, за крылом невода, а увидев, обрадовался своей прозорливости. Старик улыбается, помигивает, садится на корточки.

Степка лежит на спине, раскинув руки, синий шевиотовый пиджак измят, шляпа валяется на песке, губы шевелятся, а распахнутый пиджак обнажает сильную мускулистую грудь; шея у него по-юношески нежная, но крепкая, загорелая. Старик осторожно берет шляпу, стряхивает песок, внимательно рассматривает ее.

– Хорошая шляпа! Кажется, в рыбкооповском магазине были такие, наконец говорит он, ощупывая шляпу своими короткими пальцами, кожа на которых тверда, как подметка.
– Из какого материала она, а?
– задумчиво спрашивает дядя Истигней.

– Велюровая!
– подает голос высокий парень в промасленной рубахе. Его зовут Семен Кружилин, он работает механиком. Лицо у Семена молодое, чистое, а вот поглядишь на его морщинистый лоб - и не верится, что парню немногим больше двадцати. Выражение лица у него такое, словно он решает сложную, огромной важности задачу.

Дядя Истигней продолжает рассматривать шляпу, примеряет ее на себя.

– Хорошая шляпа!
– решает он наконец и кладет ее на песок возле Степки.

Перевернувшись на бок, Степка улыбается, подтягивает ноги к груди, втискивает меж колен руки. Хорошо спится парню на теплом песке под утренним солнцем.

– Пусть спит!
– говорит дядя Истигней.
– Перед заметом разбудим!

И рыбаки неторопливо идут дальше - готовить невод к замету.

Стрежевой невод - громадина длиной около семисот метров, однако рыбу им ловят точно так, как ловят обычным неводом: одно крыло заводят в реку, округлив кошельком, ставят поперек ее навстречу стрежи, а береговое крыло вытягивают. Разница только в том, что речное крыло стрежевого невода заводят не лодкой, а катером и выбирают не лошадьми, а выборочной машиной. Второй конец невода привязывается к колу, и на кол этот, медленно ползущий по песку, опирается человек, которого зовут "коловщик". Коловщиком в бригаде работает Ульян Тихий.

Коловщик Ульян Тихий подъезжает на обласке - маленькой долбленой лодке - в тот момент, когда все готово к замету невода и рыбаки толпятся возле кромки воды; они молчат, наблюдая, как лодчонка мягко притыкается к песку. Нагнув голову, Ульян сидит на дне обласка, тяжело вздыхает, не зная, выходить ему на берег или нет. Он страдает оттого, что рыбаки молчат. Беда в том, что Ульян не только опоздал на работу - он с великого похмелья. Голова раскалывается на части, тело ноет, в глазах мельтешат зеленые, розовые круги.