– Здравствуйте, - смущенно произносит он, не поднимая головы.

– Здорово, парниша!
– за всех отвечает дядя Истигней.

Поздоровавшись, Ульян снова не знает, что делать дальше. Зато хорошо знает, как быть и что сказать, бригадир Николай Михайлович Стрельников - он выходит вперед, делает рукой округлый жест.

– Опоздали? На пятнадцать минут?
– начальственно спрашивает он. На берегу тишина.

– Опоздали, спрашивают?

– Сам же видишь, что опоздал!
– доносится злой и насмешливый голос высокой черноглазой девушки.

Николай Михайлович быстро оборачивается к ней и грозно сводит пышные черные брови.

– Наталья Колотовкина, не заостряй вопрос! Умалчивай!
– строго говорит он, потом опять обращается к Ульяну: - Значит, опоздали. Промежду прочим, с вас некоторые пример берут. Верхоланцев сегодня где? Не знаете? А я знаю нарушает! А почему нарушает? Потому, что берет пример. А с кого берет пример? С вас...

Отвечайте, опоздали? На пятнадцать минут? Ну, отвечайте!

– Опоздал!
– отвечает Ульян. Он поднимает на бригадира глаза и взгляд его говорит: "Да, опоздал! Ругайте меня, что хотите делайте! Вы правы! Я плохой человек, я опоздал на работу, у меня болит голова, и вообще я спился... Вот какие дела!"

– Ага, признаешься!
– вдруг радостно вскрикивает бригадир.
– Считаешь критику правильной! Говори, считаешь?

– Считаю, - тихо отвечает Ульян.

– Молодец! Правильно! Критику надо признавать... Говори еще раз опоздал?

– Опоздал.

– На пятнадцать минут?

– На пятнадцать...

– Правильно!
– радостно подводит итог бригадир и победно смотрит на рыбаков, словно просит быть свидетелями этого выдающегося события - вот, дескать, глядите, граждане, опоздал человек, а признается, не запирается, готов исправить свои ошибки перед лицом коллектива.
– Правильно! Всегда так делай!
– продолжает Николай Михайлович.
– Между прочим, Наталья Колотовкина должна учесть этот вопрос. Зачем встревать в серьезный разговор?

– Чихала я!
– насмешливо говорит Наталья. Бригадир отворачивается от нее, снова становится хмурым, важным.

– Становись на место! Ворочай!
– приказывает он Ульяну и зычно кричит на весь стрежевой песок: - На замет!

Добродушно посмеиваясь, рыбаки лезут в лодку-завозню, а дядя Истигней, проходя мимо бригадира, на секунду задерживается, как бы мимоходом говорит:

– Ты, Николай, зря на Степку. Здесь он.

– То есть как?!
– не понимает Николай Михайлович.

– Спит на песке... Я разрешил не будить. Пусть полентяйничает!
– Дядя Истигней улыбается, запахивая брезентовую куртку.

– Вот это вопрос!
– ошеломленно вскрикивает бригадир.
– Как так спит, когда трудовой день... Немедля разбудить!

Растерянность бригадира, его взлетевшие на лоб кустистые брови вызывают дружный хохот и в лодке-завозне и у выборочной машины. Подергивается от смеха дядя Истигней, грохочет басом Григорий Пцхлава, сверкая зубами, заливается Наталья Колотовкина, трясется всем своим большим, грузным телом повариха тетка Анисья. И только Виктория Перелыгина - красивая, стройная девушка, работающая учетчицей, - не смеется: строго сдвигает тонкие брови, хмурится, точно хочет сказать, что ничего нет смешного в том, что Степан Верхоланцев спит в рабочее время. Но она ничего не говорит и решительно поднимается, крупными шагами идет к спящему Степке.

– На замет!
– кричит бригадир Николай Михайлович.
– Кончай хиханьки да хаханьки! Наташка, кому говорят, кончай, - добавляет он обычным, будничным тоном, каким, наверное, говорит дома.
– Наташка, кон-чан!
– Суровое, начальственное лицо бригадира сразу становится добродушным.
– Зачинай, парни!
– напевно, чисто по-нарымски, кричит он, забираясь в рубку катера.

На мачте, установленной посередине стрежевого песка, поднимается голубой флаг - внимание, началось притонение! Флаг полощется на ветру до тех пор, пока не закончатся замет и выборка невода, и в это время лодки и катера проходят мимо стрежевого песка осторожно, с оглядкой, боясь задеть невод. Капитаны пароходов, если случается им в это время идти мимо Карташева, командуют в переговорную трубку: "Тихай!" А вахтенные подходят к леерам и, вглядевшись в берег, вздыхают: "Осетринка!" Пассажиры толпятся на бортах, гадают, спорят приглушенными голосами, идет ли в эту пору нельма или жирный осетр.

"Внимание! Началось!" - полощется на слабом ветерке голубой флаг.

Катер "Чудесный" идет к месту замета невода. В лодке-завозне четверо: дядя Истигней, Виталий Анисимов, Григорий Пцхлава, Наталья Колотовкина. Катер только отчалил от берега, а дядя Истигней уже прицелился в небо подмигивающими глазами, посмотрел, прикинул что-то и после этого вольно развадился в завозне. Проследив за взглядом дяди Истигнея, Виталий Анисимов тоже внимательно смотрит в небо, тоже прикидывает что-то, тоже разваливается на неводе. Помолчав, подумав, говорит:

– Скажу тебе, что облак ненадежный. Вон тот!
– Он показывает пальцем на легкое облако, повисшее над старым, ободранным осокорем.
– Не задул бы волногон!
– Слова у него сливаются, текут одно за одним без остановки; там, где полагалось бы поставить точку, он только едва уловимо передыхает.
– Дядя Истигней, а дядя Истигней!
– невесть почему кричит вдруг Виталий, хотя старик сидит рядом.
– Дядя Истигней, а дядя Истигней!

– Ты бы не орал, парниша, - спокойно отзывается старик.