Убранство помещений соответствовало костюму. Головокружительный переход из одной исторической эпохи в другую в первый момент ошеломил меня, и комизм представшей передо мной картины дошел до сознания не сразу.

Я расхохотался.

Конд, явно раздосадованный, скрылся за дверью. Минут через пять, успокоившись, я зашел в соседнюю комнату. Он сидел, небрежно развалившись на тахте, и машинально бросал себе в рот сочные сори.

– Ну как, успокоился?

– Ты не обижайся, но вид у тебя...

– Ладно... давно прибыл?

– Только... знаешь, ты хоть хлерикон сними, а то с тобой разговаривать трудно... Вот так. Я прямо направился к тебе, хотел посоветоваться, как лучше провести здесь время, но теперь сомневаюсь в ценности твоих советов... увидев этот маскарад.

– По-твоему, значит, маскарад.

– Конечно.

– Ты, Ан, ничего не понимаешь. Думаешь, я просто дурачусь.

– А как же еще это назвать?

Конд сменил свою древнюю ленивую позу на более современную, но тоже небрежную.

– Отчасти ты прав. Дурачусь, но здесь все дурачатся. Я не знаю, какой болван назвал этот остров краем благоухающей радости, я бы его определил как место коллективного сумасшествия. Здесь все сходят с ума, и каждый старается сделать это самым необыкновенным образом. Мое легкое помешательство, которое тебя так развеселило, выглядит довольно бледным на фоне ярких достижений здешних завсегдатаев, но меня оно вполне устраивает. Я приехал сюда отдохнуть и поблаженствовать... Ты с дороги ничего не хочешь выпить?

– Нет, спасибо.

– Смотри... А древние владыки, нужно отдать им должное, умели нежиться. Эта привычка вырабатывалась у них веками.

– И ты решил воспользоваться опытом прошлого?

– А почему бы нет? Тебе никогда не приходило в голову, что для безделья подходит далеко не всякий костюм?

– И ты считаешь?..

– Попробуй, если не веришь. Этот на первый взгляд дурацкий хлерикон приспособлен идеально, в нем физически ощущаешь наслаждение жизнью.

– Ладно, может, ты и прав. Сейчас мне не кажется все это смешным... Пригляделся немного. Так ты и мне посоветуешь вырядиться в нечто невообразимое?

Конд поднялся на ноги и, пройдясь по комнате, взял в руки фигурку спящего Орипасы.

– Как хочешь, я тебе своего мнения не навязываю. Возможностей здесь множество, все определяется вкусом и...
– Конд подбросил статуэтку в руке, ...наличными деньгами. Сколько у тебя осталось?

– Четыре тысячи ти.

Он причмокнул:

– М-да, дорогое это удовольствие иметь живого отца, дешевле хранить о нем светлую память... Впрочем, хватит, я за это время спустил около двух тысяч, а что касается советов, за которыми ты пожаловал... могу дать два. Первый проведем эти дни раздельно, мы еще достаточно успеем надоесть друг другу в экспедиции.

– Согласен.

– И второй - заведи себе подругу.

– Что?

– Ничего. Ты не смотри на меня так. Запомни, дружище, что нет скучнее занятия, чем в одиночестве тратить деньги, поверь моему скромному опыту. Я... да что там, голодать и то одному легче! А женщины, - тут Конд оживился, удивительные это создания! Присутствие их придает остроту ощущениям, словно хорошая приправа, которая облагораживает и делает восхитительным самое посредственное блюдо.

Я рассмеялся, но он, не обращая внимания, продолжал с прежним пылом:

– Да, да, поверь, дружище. Странные и непонятные эти создания. Они могут быть то безумно расточительными, эффектно и с треском выпуская на ветер с трудом добытые деньги, то тошнотворно бережливыми. Вот мы и обращаемся к ним, когда нам нужно или приумножить или промотать содержимое своего кошелька. Истратить - дело, казалось бы, простое, но выполнить его с чувством, с толком... О-о!.. Не легко! Вот я тебе и рекомендую... э... стимул.

– А ты сам?

– Не беспокойся, средство апробировано. Ласия!
– позвал он.

В соседней комнате послышался легкий шум, и через минуту в открытой двери появилась молоденькая девушка высокого роста с гибкими грациозными движениями и красивым лицом. Ее одежда, выдержанная в том же древнем стиле, состояла из полупрозрачных тканей, единственным назначением которых было подчеркивать линии и формы прекрасного тела. На иллюстрациях и картинах художников такой наряд выглядел привлекательно, но в обычных условиях казался чересчур откровенным.

– Моя вдохновительница, - отрекомендовал Конд.