– Ты тоже считаешь себя в чем-то с ним схожим?

– У меня ведь есть чувства, - сказал я.
– Я люблю.

– Да, это верно, - откликнулась Сюзан.
– И делаешь это с большим успехом. Давай вернемся в спальню и там допьем последнюю бутылку шампанского. Продолжим наш разговор о любви, и, может, как говорят наши студенты, тебе еще раз захочется заняться этим самым.

– Сюз, - заметил я.
– Я ведь не так молод, как они.

– Знаю, - ответила Сюзан.
– Я воспринимаю это как вызов.

Мы вернулись в спальню, легли на кровать, тесно прижавшись друг к другу, пили шампанское и смотрели какой-то фильм по ночному каналу в темноте комнаты, овеваемой воздухом кондиционера. Жизнь, может, и переменчива, но иногда все идет как надо. Фильм по ночному каналу оказался "Великолепной семеркой". Когда Стив Маккуин, глядя на Эли Уоллака, сказал: "Мы прорвемся, дружище", - я повторил это вместе с ним.

– Сколько раз ты смотрел этот фильм?
– спросила меня Сюзан.

– Не знаю. Раз шесть или семь, я думаю. Его часто показывают на последних сеансах в гостиницах.

– И как ты можешь смотреть это снова и снова!

– Я смотрю его так же, как смотрят танцы или слушают музыку. Это не просто сценарий, это жизненная позиция.

Она засмеялась в темноте.

– Не сомневаюсь, - сказала она.
– Это история твоей жизни. Что там происходит, не имеет значения. Важно то, как ты смотришь на происходящее.

– Не только, - возразил я.

– Понимаю, - ответила Сюз.
– У меня кончилось шампанское. Как полагаешь, ты готов, прости фривольность моего вопроса, к следующему доказательству своей любви?

Я допил шампанское.

– С маленькой помощью моих друзей.

Ее рука легко коснулась моего живота.

– Я - единственный твой друг на данный момент, дорогой мой.

– Это все, что мне нужно, - ответил я.

Глава 25

На следующее утро Сюзан отвезла меня в аэропорт. По дороге мы остановились в кафе "Данкин" и попили кофе с пирожками. Утро было ярким и теплым.

– Ночь любви сменилась утром земных радостей, - заметил я, поедая пирожки.

– А Уильям Пауэл водит Мирну Лой в "Данкин-шоп" есть пирожки?

– Что он понимает!
– ответил я и поднял свою чашку с кофе, изображая тост.

Она подхватила:

– За тебя, приятель!

Я спросил:

– Откуда ты знаешь, что я собирался сказать?

– Случайно догадалась, - засмеялась она.

В машине мы почти все время молчали. Сюзан - ужасный водитель. На поворотах я постоянно упирался ногами в пол.

Когда мы остановились у аэровокзала, она произнесла:

– Боже, как мне надоело! На этот раз надолго?

– Ненадолго, - пообещал я.
– Может быть, на неделю. Вернусь не позднее закрытия Олимпийских игр.

– Ты обещал показать мне Лондон, - вспомнила вдруг она.
– Если ты не выполнишь свое обещание, я сильно рассержусь.

Я поцеловал ее в губы. Она вернула поцелуй. Я сказал:

– Я люблю тебя, Сюз.

В ответ прозвучало:

– Я тоже.
– Тут я выбрался из машины и направился на вокзал.

Через два часа двадцать минут я уже очутился в Монреале, в домике близ бульвара Генри Борасса. Дом был пуст. Среди бутылок шампанского, заполнявших холодильник, я обнаружил бутылочки эля "О'Киф". Хоук прошелся по магазинам. Откупорив пиво, я уселся в комнате перед телевизором и посмотрел кое-какие соревнования. Примерно в половине третьего в дверь постучал какой-то человек. На всякий случай я сунул в карман пистолет и отозвался.

– Мистер Спенсер?
– Человек был одет в полосатый костюм и соломенную шляпу с маленькими полями и широкой голубой лентой. Его речь не отличалась от американской, но так говорила половина канадцев. У обочины с невыключенным двигателем урчал "додж-монако" с квебекскими номерами.

– Да, - отозвался я почти моментально.

– Я от фирмы мистера Диксона. У меня для вас конверт, но прежде я бы хотел взглянуть на какое-нибудь удостоверение.

Я показал ему свою лицензию с фотографией. На ней я выглядел крайне решительно.

– Да, - согласился он.
– Это вы.

– Меня это тоже разочаровывает, - пошутил я.

Он автоматически улыбнулся, вернул мне лицензию и вынул из кармана пиджака большой толстый конверт. На конверте значилось только мое имя и логотип фирмы "Диксон Индастриз" в левом углу.

Я взял конверт. Человек в полосатом костюме попрощался, пожелал хорошо провести время и, вернувшись к ожидающей машине, отбыл.

Я зашел в дом и уже там вскрыл конверт. Это были три комплекта билетов на все оставшиеся соревнования. Больше ничего. Никакой служебной карточки, типа "Желаем хорошего отдыха". Мир казался обезличенным.