Мы пойдем на все, лишь бы вы отыскали и вывели на связь капсулу.

— Капсулу… — хмыкнул Хрящ. — От нее, небось, одна лепешка осталась. Или в болоте утонула. Где ее теперь искать?

— У нас есть все основания считать, что капсула уцелела, — уверенно проговорил Спартак. — Во-первых, мы регулярно ловим обрывки ее сигналов. Во-вторых, посадочная капсула служит координатором и ретранслятором для бионетиков. Если они активны — значит, действует и капсула. Скажу больше. Капсула — саморегулирующееся устройство. Она способна даже самостоятельно исправлять некоторые свои повреждения. Не исключено, что она уже почти готова к самоэвакуации, и вам придется сделать совсем немного.

— Что именно? — предусмотрительно спросил Кирилл.

— Мы это выясним. И я думаю, вы согласитесь на сотрудничество. Потому что наши интересы кое-где совпадают. Нам необходимо спасти коллегу, а вам — остановить бионетиков.

— И Паклю, — добавил Хрящ.

—Что?

— Нет, я так. А нам оружие дадут?

— Оружие? — Спартак почему-то удивился. — Думаете, оно понадобится?

— А кто его знает?

— Я считаю, что совершенная техника гораздо лучше оружия, но… Хорошо, мы дадим все, что поможет выполнить задачу, после того, как вы положительно ответите на мое предложение. Подумайте.

Он встал, застегнул китель и вышел из комнаты.

Кирилл завалился на свою кровать прямо в ботинках и несколько минут лежал молча.

— Во попали, да? — послышался голос Хряща.

— Козлы, — глухо проговорил Кирилл.

— Кто? Ты чего?

— Ничего. Настроение плохое. Все козлы.

— А чего?

— А ничего. Проблемы у них… У всех проблемы. У меня их вообще куча. Ты еще не въехал, Хрящ, что нас там ждет.

— Где?

— Дома, дебил! Во-первых, Пакля со своими уродами, во-вторых, эти спецназовцы бешеные. Я думал, нам тут помогут. Думал, скажут — спасибо, пацаны, остальное мы сами. А он: выручайте, Христа ради, ребятки, мы сами ничего не можем.

— Но ведь, правда, не могут.

— Ну да, конечно… Они со своими космолетами и киборгами не могут. А ты, метр-десять, можешь?

— Не знаю… Да ладно тебе!

— Тебе все ладно. Зато с автоматами поигрался и на ракете полетал. Нам, дурачкам, много не надо.

Хрящ вдруг вжал голову в плечи.

— А нас тут не подслушивают? — зашипел он.

— А пускай! — беспечно ответил Кирилл. И громко, отчетливо произнес: — Козлы!

— Тише ты! Я читал, в космических кораблях везде микрофоны и камеры. Чтоб, если где авария, сразу узнать. Даже в туалете. Прикинь, сидишь на толчке, а тебя кто-то по телевизору смотрит.

— Ну сходи в туалет, покажи им… — Кирилл вдруг сел на кровати. — Слушай, Хрящ. А ведь, если мы агенты, нам платить должны.

— Да? — растерянно переспросил восьмиклассник. — Точно? А сколько?

— А вот надо было спросить сколько. Мне, между прочим, деньги, хоть удавись, достать надо. Мне еще с родителями расплачиваться. Из-за Поршня, урода этого…

— Думаешь, должны платить? — продолжал колебаться Хрящ. — А, интересно, чем? У них и деньги небось какие-нибудь электронные. На хрен они нам?

— Ну, это надо договариваться. Натурой пусть дают. Жратвой этой пластмассовой, — Кирилл небрежно хлопнул рукой по чемоданчику.

— И куда ее? Кошку кормить? Нет, надо просить что-то получше… — Хрящ задумался. — О, знаю! У них в будущем, наверно, есть какие-нибудь способы, чтоб немецкий быстро выучить. Может, во сне или таблетки специальные…

— Да пошел ты… Сейчас окажется, что тут вообще деньги отменили. И все работают за интерес.

— Классно бы… — ухмыльнулся Хрящ. — Я б по такому будущему погулял бы денек. Взял бы рюкзак — и по магазинам.

— Тебя не пустят с глистами, осядь.

Кирилл подошел к иллюминатору и принялся смотреть на видимый краешек Земли.

— Хрящ, — похвал он через минуту. — А ведь это— Земля через триста лет.

— Я знаю, — безучастно отозвался восьмиклассник.

— Что ты знаешь? Ты подумай: там наш Зарыбинск через триста лет!

— Да? — Хрящ тоже подошел и начал очень пристально изучать голубоватый край планеты, словно хотел разглядеть родные дворы и помойки.

— Там, может, уже наши дети ходят, — робко предположил он.

— Да, нет… дети уже не ходят, — покачал головой Кирилл. — Даже внуки уже не ходят.

И тут на его лицо набежала какая-то тень. Он, сам того не ожидая, на мгновение осознал глубину пропасти в три сотни лет. Он попытался представить, что его уже нет на этой планете, совсем нет. А есть только, может быть, ржавый памятник на каком-нибудь кладбище.

От этого открытия мысли Кирилла вдруг погрузились на какое-то черное холодное дно, где все было таинственным и жутким. Он даже зажмурился и потряс головой, разгоняя страх перед бездной времени и непостижимыми законами космоса.