Шрифт:
Он завязал покрепче сандалии, поправил халат и, поклонившись матери, исчез как дым. Старая мать окликала его, но он не отозвался, поспешила было вернуть сына назад, но его и след простыл. Еще больше затосковала она и опечалилась. Соседки не оставили ее. Одна несла воду, другая – кипяток. То и дело приходили потолковать о том да о сем, чтобы отвлечь старую женщину от грустных дум.
– Сын, должно быть, где-нибудь поблизости, – говорили они для успокоения матери. – Погоди, воротится.
Она утерла слезы и погрузилась в раздумье.
Солнце садилось на запад. У соседей тут и там дымились очаги. Кипели супы, варился рис. Кто-то запер ворота, а мать все стояла и, вытягивая шею, всматривалась в бескрайнюю даль. Казалось, глаза вот-вот вылезут из орбит. «Почему не удержала его», – укоряла она себя. Вдруг вдали во мгле показалась вроде фигурка мальчика.
– Уповаю на Небо и Землю, на дневное и ночные светила, – молилась мать. – Верните моего сыночка! Услышьте ту, кто блюдет пост и творит молитву!
Неожиданно прямо перед ней предстал патриарх С-краю-света-воротившийся.
– Матушка! – воскликнул он. – Вы еще не спите? А я побывал в Ляодуне, нашел старшего брата и принес долгожданную весточку.
– Лучше б тебе не уходить, сынок! – мать улыбалась. – Исстрадалась я. Над старухой, сынок, на смеются. Кто поверит, чтоб ты за день прошел десять тысяч ли?
– Вы мне не верите, матушка, да? – спрашивал сын.
Он тут же достал из узла письмо. И в самом деле, было оно написано рукой старшего сына. Потом он протянул ей постирать рубашку – ту самую, которую она когда-то шила.
Новость потрясла соседей, и все стали звать его С-краю-света-воротившимся. Потом он бросил мирскую жизнь и стал монахом. Стали звать его преподобный Ваньхуэй. Был он инок выдающихся душевных качеств. О необыкновенных его деяниях в народе шла молва. Как-то перед Позднечжаоским императором Шиху-Каменным Тигром, [860] проглотил целый гарнец иголок, а перед наследным принцем лянского императора У-ди извлек у себя из маковки три священных жемчужины [861] а потому в честь него высочайшим эдиктом и был воздвигнут монастырь Вечного блаженства. Невозможно себе вообразить, сколько потребовалось средств на его строительство.
860
Шиху (буквально: Каменный тигр) – прозвище некоего Ши Цзилуна (правил: 334–348). Он сверг законного царя Ши Хуна и, узурпировав власть, возвестил себя императором. Поздняя династия Чжао существовала всего 33 года.
861
Преданное огню тело Будды, согласно легенде обратилось в драгоценные камни, похожие на жемчужины. Они становились достоянием лишь достойнейших последователей учения Будды.
Да,
Пусть святость сияет вовеки веков!Монах преподобный явился,Святейший с Небес к нам спустился,И вера внедрилась в сердца глубоко.Как челноки, сновали луны и годы. Шло время, менялись порядки. Настал час, и вознесся на Небо патриарх Вань-хуэй. Преставились один за другим благочестивые иноки. И остались в монастыре одни проходимцы. Поправ строгий монашеский устав, они завели любовниц, пили горькую, словом, пускались во все тяжкие. Для виду эти пройдохи жарили лук, а сами вовсю гнали вино и торговали как завзятые кабатчики. Потом им стало мало и этого. Они заложили рясы, колокола и гонги – все, что только принимали в ломбарде. Хотели уж было продать и опорные балки главного здания монастыря, да не нашелся покупатель. Пропили кирпич и черепицу. До того растащили обитель, что в ней гулял ветер. Дождь лил прямо на поваленные на пол статуи будд. Со временем исчезли паломники и перестали совершаться службы. Да, где сам великий князь Гуань [862] соевым творогом торгует, туда и черта не заманить. Где под звон колоколов и удары гонгов служили торжественные литургии, там расстилалась мгла над высохшей травой. Так за каких-нибудь три или четыре десятка лет монастырь пришел в запустение и лежал в развалинах.
862
Великий князь Гуань – бог воинской доблести и покровитель наук Гуань-ди.
А настоятелем его, надобно сказать, был тогда преподобный Даоцзянь, выходец с Запада, [863] из земли Индийской. Восхищенный красотами Китая, он решил отправиться туда пешком. Лет восемь, а то и девять, шел он через Зыбучие пески, Звездное Море и обильно орошенные земли, [864] пока не достиг, наконец, пределов Срединной Цветущей Империи. [865] Извилистые тропы привели его в Шаньдун. Тут он и опустил свой оловянный посох. Девять лет сидел он там, обратив взор свой к стене, [866] и не произнес ни единого слова.
863
По древним и средневековым китайским представлениям, страны, путь в которые тогда пролегал через западные районы Китая, объединялись в общее понятие Западный Край, куда входили Средняя Азия, Индия, Афганистан и даже далекие земли на берегах Африки.
864
Зыбучие пески – обобщенное обозначение пустынь, расположенных на западных окраинах Китая, и в частности Гоби.
Звездное море – область в северо-западной привинции Цинхай, где, по представлениям древних китайцев, брала начало река Хуанхэ. Считалось, что ее многочисленные (до ста с лишним) истоки при взгляде с близлежащих гор напоминают звездную россыпь. Слияние же их подобно морю. От этого образа и происходит название данной местности.
В соответствии с указанными географическими ориентирами и общим вектором движения монаха с запада на восток «обильно орошенные земли» должны означать долину Хуанхэ.
865
Срединная Цветущая империя – одно из названий Китая.
866
Сидение лицом к стене было одним из распространенных в китайском буддизме способов сосредоточения на чистом созерцании и мыслимом постижении сути вещей (ср. молитву о Шестом патриархе в гл. LI).
В самом деле,
Зачем Закон вы ищете в Писаньи тщетно?Его в подвижничестве добывайте честно.Однажды Даоцзяня осенила мысль.
– Сердце надрывается, когда видишь, как разорили храм неучи-монахи! – рассуждал он сокрушенно сам с собою. – Этим плешивым ослам только бы кутить. Осквернили и повергли в прах древнюю святыню. Как бы ее восстановить? Где взять кирпич и черепицу? Ведь говорили наши предки: где обитает добродетель, там и вершатся чудеса. Кому как не мне взять на себя восстановление святыни! Да, я обязан возложить на себя сей труд. В Шаньдуне живет почтенный господин Симэнь. Он служит в страже Его Величества. Богатейший человек, сановному вельможе под стать. В прошлый раз, когда он устраивал здесь проводы цензора Сун Силяня, [867] его взору предстала разрушенная обитель, и он сам изъявил желание пожертвовать деньги на ее починку. В ту пору и меня осенила та же мысль, хотя я тогда и не проронил ни слова. Если б мне отыскать доброхотных жертвователей, я бы рано или поздно довел доброе дело до конца. Сам пойду собирать подаяния.
867
Сун Силянь – он же Сун Пань, см. гл. XLIX. Правда речь там шла о проводах в монастыре инспектора Цая.
Даоцзянь кликнул послушников. Те ударили в колокол и гонги. Собралась вся монастырская братия. Даоцзянь пред алтарем объявил свое намерение. Только поглядите, как облачился наставник:
В кровавого цвета монашеской рясе,И серьги златые на солнце горят,И посох сверкает, и путь его ясен,Сто восемь жемчужин нанизаны в ряд. [868] Багровые волосы, [869] брови густые,Глаза – будто просятся вон из глазниц.Он с Запада прибыл, и люди простые,От сна пробудившись, пред ним пали ниц.868
Сто восемь жемчужин – имеются в виду четки, которые у буддийских монахов состояли из ста восьми «бусинок» – по одной на каждую из ста восьми сутр, составлявших определенный обязательный набор молитвенных чтений.
869
Подобные волосы с лиловым отливом были, по легенде, у Будды.