У Сун вручил жалобу.

– А где ж Хэ Девятый? – спросил правитель, принимая жалобу.

– Хэ Девятый учуял недоброе и скрылся, – ответил У Сун.

Правитель допросил Юньгэ и вместе со своими помощниками удалился на совещание.

Надобно сказать, что и сам правитель, и его помощники, и архивариус, и писарь – все сверху донизу поддерживали с Симэнем Цином дружбу, а потому единодушно решили дело замять.

– У Сун, – заявил вошедший в приемную правитель, – ты же служишь старшим в уездной страже, а порядков не знаешь. Чтобы уличить прелюбодеев, их надо застать на месте, чтобы обвинить в воровстве, нужно предъявить награбленное, а когда подозревают убийство, осматривают раны. Так ведется исстари. В данном же случае нет даже трупа твоего брата, да и прелюбодеев никто не застал. Сам посуди, могу ли я разбирать дело об убийстве, полагаясь только на показания этого подростка? Можно ли допустить такую несправедливость?! Не торопись и подумай, стоит ли затевать дело.

– Ваше превосходительство! – сказал У Сун. – Это не моя выдумка, а сущая правда.

– Встань! – прервал его правитель. – Я еще раз обдумаю. И если сочту нужным, арестую кого следует.

У Сун встал и пошел домой, а Юньгэ задержали в управе.

Кто-то уже успел донести о случившемся Симэню. Известие о возвращении У Суна, его жалобе в управу и вызове Юньгэ в качестве свидетеля привело Симэня в замешательство. Он немедля выделил толику серебра и с доверенными слугами Лайбао и Лайваном отправил его уездным властителям.

На другой день У Сун ранним утром явился в управу и просил правителя арестовать преступников. Ему и в голову не приходило, что правитель получил взятку и не думал заниматься его жалобой.

– У Сун, – начал он, – не слушай, что тебе наговаривают болтуны. Они захотели поссорить тебя с Симэнь Цином. Дело тут темное, в нем нелегко разобраться. Как говорил мудрец: сомневаюсь даже в том, что вижу своими глазами, как же поверю тому, что говорят за спиной. Не горячись!

– Начальник! – вмешался в разговор стоявший рядом писарь, обращаясь к У Суну. – Ты же сам служишь в управе и должен знать порядок. Когда дело касается убийства, должны быть все улики налицо: труп, раны, причина смерти, орудия убийства и его следы. Только в таком случае ведется дознание. У нас нет даже тела твоего брата.

– Если вы не желаете браться за дело, я разберусь в нем сам, – заключил У Сун и, взяв обратно жалобу, покинул управу.

Юньгэ он отпустил домой, а сам невольно обратил свой взор к небу и тяжело вздохнул. Зубовный скрежет то и дело прерывался проклятиями, которые он посылал в адрес невестки-преступницы. Чтобы дать выход гневу, У Сун бросился прямо к лавке Симэня с намерением избить насильника, но за прилавком стоял только приказчик Фу Второй.

– Хозяин дома? – крикнул ворвавшийся в лавку У Сун.

– Хозяина нет, – ответил приказчик, узнав У Суна. – Что ему передать?

– Поди сюда! Мне с тобой поговорить нужно.

Фу Второй не посмел ослушаться. У Сун отвел его в сторону и схватил за шиворот. Глаза у него зловеще сверкали.

– Выбирай – жизнь или смерть?

– Пощади, начальник! – взмолился приказчик. – Что я тебе плохого сделал, начальник? С чего так разгневался?

– Умереть захотел, так молчи, скажешь правду, будешь жить. Где этот Симэнь, я тебя спрашиваю? Когда к нему невестка ушла? Ну! Все как есть говори, тогда пощажу.

Приказчик Фу был человек робкий. При одном виде богатыря он весь затрясся со страху.

– Успокойся, начальник. Я ведь всего только служу у него. За два ляна серебром месячного жалованья в лавке торгую. Знать не знаю, какие дела делает хозяин. Его нет дома. Он недавно ушел с приятелем в кабачок на Львиную. Честно вам говорю.

У Сун отпустил приказчика и вихрем помчался на Львиную, а перепуганный Фу Второй долго еще не мог двинуться с места. Когда У Сун очутился у моста на Львиной перед самым кабачком, Симэнь Цин, оказывается, угощал местного посыльного Ли. Этот Ли только тем и занимался, что обивал пороги управы, совал нос в казенные дела, пронюхивал везде и всюду. Так и наживал деньги. Его подкупали и истец, и ответчик, он же оказывался посредником того и другого, когда требовалось подмазать власти. Потому-то его и прозвали в уезде Ли Доносчик.

В тот же день, только узнав, что правитель вернул У Суну жалобу, Доносчик немедленно доложил об этом Симэню. Тот на радостях пригласил его в кабачок и одарил пятью лянами.

Пир был в самом разгаре, когда Симэнь случайно выглянул в окно и увидел У Суна. Вид у богатыря был свирепый. Он бежал от моста прямо к кабачку. Почуяв недоброе, Симэнь вышел, будто за нуждой, сам же выпрыгнул в заднее окно на гребень прилегавшей к кабачку стены, а с нее в соседний двор.

В это время в кабачок ворвался У Сун.

– Симэнь Цин здесь? – спросил он слугу.

– Господин Симэнь наверху. Со знакомым пируют.

У Сун скинул одежду и стрелой взлетел по лестнице. За столом сидел один посетитель, сбоку расположились две певички. Узнав в посетителе Доносчика Ли, У Сун сразу понял, кто донес Симэню, и бросился прямо к нему.

– Куда делся Симэнь Цин?

У Ли от испуга язык отнялся.

У Сун пинком опрокинул стол. Вдребезги разбились тарелки и чашки, напуганные певички застыли на месте. У Сун бросился к Доносчику и саданул его кулаком. Доносчик с криком вскочил на скамейку, пытаясь спастись через заднее окно, но У Сун схватил его обеими руками, подтащил к переднему окну и выбросил на самую середину улицы. Он так грохнулся, что у него помутился рассудок. Никто не решался к нему подойти. Наблюдавшие буйство У Суна слуги в кабачке трепетали, охваченные страхом. Вытаращив глаза, стояли, как вкопанные, прохожие. Кипевший от гнева У Сун бросился вниз. Доносчик, полумертвый, распластался на самой дороге и только шевелил глазами. У Сун раза два пнул его в живот. Тот застонал и испустил дух.