– Да нечего рассчитывать на кланы! – вдруг подал голос Боб, который, оказывается, тоже не спал. Выбравшись из своего плаща, он поднялся, отошел в сторону и приволок сухую ветку. С треском разломив ее на части об колено, Боб стал бросать дрова в костер. И только тогда продолжил свою мысль: – Надо рассчитывать на свои силы. Ну, пятьдесят зомби, ну и что? С десяток, а то и штук пятнадцать я беру на себя!

– Ну, это ты загнул, дружище! – усмехнулся я, однако Риголан меня не поддержал. Я пожал плечами, а Боб, поглядев на меня свысока, продолжал:

– Еще штук пятнадцать-двадцать возьмет на себя Джонатан. А то и все двадцать пять!

– Вот, черта лысого, неправильно ты считаешь! – уже разозлился я. – А сам некромант?! Его ты что, со счетов сбросил?! И кто тебе сказал, что он слабее Джонатана?! А Аштон, который висит у нас на хвосте?! Допустим, еще день он будет ждать Брампа, а затем отправит за нами погоню. И погоня эта будет идти быстро. Пускай на территорию графства Ассукс он не пошлет целую армию, но еще с полсотни солдат – легко! А если он узнает, что с нами боевой маг, так он этому отряду еще и боевых магов придаст, и, может быть, не одного, а штуки три! Вот теперь и считай – минимум два мага против Джонатана да еще сотня бойцов против нас троих! Как ты их теперь делить будешь?!

Боб, казалось, задумался, даже наморщил лоб, беззвучно зашевелил губами. Затем чело его разгладилось и он радостно воскликнул:

– Получается, по тридцать три целых и одной трети на каждого! Но эти трети, так уж и быть, я возьму на себя, пускай будет тридцать четыре!

Секунду я молчал, недоуменно глядя на молотобойца, а затем расхохотался. Риголан также скривил губы в усмешке. И в это время Джонатан, который последние пару дней выглядел все свежее, разбуженный нашим весельем, подал голос:

– А что, завтрак уже готов?

Ответом ему был новый взрыв хохота.

Позавтракав и определившись с дальнейшим планом действий, мы выдвинулись в сторону камня Скроу вдоль Северного хребта. Где-то в том месте, где мы находились теперь, проходила граница между Южным баронатом и графством Ассукс, так что с минуты на минуту мы должны были покинуть земли барона Аштона. На местности никаких пограничных знаков установлено не было – каменистое плато с чахлой растительностью слева, таежные заросли – справа, больше ничего.

Поскольку свободное пространство позволяло, мы ехали с Бобом рядом, и я, чтобы скоротать время, спросил его:

– Ну и как сложились твои отношения с прекрасной дамой?

– Нормально сложились, – ответил Боб. – Пришел, вызвал ее на улицу, на задний дворик. Потом взглянул в ее глаза – и все, пропал. Чувствую – жить без нее не могу. Так и сказал ей: «Жить, говорю, не могу без тебя. Как взгляну в твои глаза, так сердце и заходится, и заходится!»

– А она что? – спросил я, как-то не ожидавший от увальня Боба таких нежных признаний.

– А что она? – удивился в свою очередь, Боб. – Стоит, глазки опустила и говорит: «Это ты нарочно так говоришь, чтобы засмущать меня и воспользоваться! Грех это, говорит, с девичьим сердцем играть!»

– Да ты что?! – восхитился я. – Какой красивый диалог! Ну а ты что?!

– А я говорю: «Ты про меня такого даже не думай! У меня намерения самые серьезные, говорю же – жить без тебя не могу! Вот только одно дело закончу – и сразу свататься… Если живой останусь».

– Чего, так и сказал? – засомневался я.

– Так и сказал.

– Ну, ты даешь! А она чего?!..

В таком примерно духе разговаривали мы с Бобом где-то около часа. Он подробно пересказал мне свою беседу с девушкой Оленой, те нежные обещания, которые давали они друг другу, чувствуя, как в их юных сердцах разгорается доселе неведомое чувство. Впрочем, Боб был не таким уж и юным, пожалуй, даже старше меня года на два-три. Только в отличие от молотобойца, прожившего всю жизнь в Абадилле, я успел побродить по свету, повидать кое-что, в том числе и девушек, и уже не однажды влюблялся. Так что огонь волшебного чувства любви уже не был для меня в диковинку, переживать отношения с дамой столь сильно и полно, как переживал их теперь Боб, я уже не мог. Кроме того, устав гильдии бардов запрещал члену гильдии иметь семью. Точнее, женатый бард не мог претендовать на звание магистра, что для меня в то время было равнозначно запрету. Уже завершая нашу беседу, я тяжко вздохнул и сказал:

– Эх, Бобби! Завидую я тебе, немного! Ты вот воспылал чистым возвышенным чувством к юной девушке, а я… Мне это уже не грозит. Мои подружки теперь до конца дней – книги да проститутки.

– Да ладно тебе! – отозвался Боб. – Будет и на твоей улице праздник! Встретишь какую-нибудь… девушку-барда! Бывают девушки-барды?

– Бывают, – кивнул я, – но крайне редко. И уж точно – упаси боже на такой жениться. Карьеристки поганые, злобные интриганки! – выругался я. – Лучше уж сразу повеситься!