– А что я собой представляю?

Она вдруг улыбнулась.

– Зачем – что? Кого. Оби-Вана Кеноби.

– Твой ответ достоин всех твоих предыдущих реплик.

– Оби-Вана Кеноби, - повторила она, - воспитанника Ордена джедаев, джедая, ученика Куай-Гона, учителя Анакина Скайуокера и…

– Учителем Скайуокера, - насмешливо сказал Оби-Ван, - был Сидиус. А я – так, ненужная деталь биографии Избранного.

Рина с любопытством посмотрела на него. Подождала. Поняла, что продолжения не последует.

– Нет, - сказала она мягко. – Мастер Палпатин был учителем мастера Вейдера. А джедая Скайуокера воспитывал ты.

Он смотрел в её глаза. Она – в его.

– У меня впечатление, - сказал Оби-Ван, - что через твои глаза на меня смотрит совсем другой.

– Я как вместилище воли мастера Сидиуса? – спросила Рина. – Интересная мысль.

– Ты сама говорила, что они действуют через тебя.

– Да. Действуют. Но не думают.

– Они вообще не думают? – засмеялся Кеноби.

– Они применяют через меня Силу, - ответила Рина. – Когда это необходимо. В этом аспекте их уровень неизмеримо выше. Но они никогда не пытались за меня думать.

– Действительно, зачем? Ты и так думаешь так же, как они. Зачем заставлять, если можно запрограммировать с детства?

Рина помолчала. Её молчание сначала принесло чувство победы. Потом это чувство начало блекнуть.

– Не думаю, - ответила, наконец, Рина. – Я себя очень хорошо помню. Мне ничего не пришлось менять. Я сразу восхитилась ими обоими. Их ощущение мира было такое же, как моё. По-моему, мастера искали себе учеников именно по соприродности. Даже не по силе. Я не помню ни одного из моих соучеников, у которого была другая природа. Мастера искали детей по подобию. По-моему, так эффективней.

– Подобие? – прищурился Оби-Ван. – Как это подобие можно почувствовать в ребёнке? И точно знать, что не ошибся?

– А как ты знаешь, что вот этот цвет – белый, а тот – коричневый? Видно.

– А если только кажется, что видно? К тому же, то, что ты не видишь среди своих учеников иных, чем ты или твои мастера, может объясняться очень просто: ты видишь результат умелого воспитания.

– Ты думаешь, воспитание может убить природу?

– А разве нет?

– А в тебе оно её убило?

– А при чём тут я?

Она засмеялась.

– Твоя природа – не то, что поощрялось джедаями. Но именно на ней ты вылез из смерти, - она покачала головой. – Ты боец по природе. Человек, который никогда и никому ничего не прощает. А Орден постулировал покой и отсутствие мести.

– Это кому я ничего не простил?

– Ордену – того, что он тебя изувечил. Учителю – того, что тот был слишком слаб. Ученику – того, то, что сумел не сломаться. Ты не простил неполноценности себе и полноценности другим. Ты жил ради мести. Ты делал неполноценными других. Ты хотел смерти полноценных. Хотя бы смерти. А лучше – унижения. И ломки.

Она замолчала. Оби-Ван молчал не потому, что ему было нечего сказать. Напротив. Слишком много слов и эмоций. Он ухватился за одну. За одно. За одно из наиболее идиотских её утверждений.

– Мой учитель – был слабым?

– Конечно, - ответила Рина. – Он не принимал формальных установок Ордена, но в конечном счёте действовал так, как ему велел Орден. Несколько буч в Совете для разрядки. Возможно, для поддержания самоуважения. Но когда Орден ему приказывал, он подчинялся. Хотя был не согласен. Это называется слабость. Он и тебя выучил в полном соответствии с духом Ордена. Хотя его не принимал. И ты не принимал, пока тебя не сломали. При помощи твоего учителя. Знаешь, фанатику, который ломает тебя под общий канон, можно многое простить. И даже понять. Злиться, не принимать, но понимать, что тот был искренен. Но быть переформированным под канон рукой человека, который сам не принимает этот канон, унизительно. И невыносимо.

– Куай-Гон,- тихо сказал Кеноби, - был не таким. Ты не смеешь… Он… Он был… человеком, которого я любил. И люблю.

– Да,- ответила Рина. – Как человек, он был способен внушить любовь. А как джндай, пользовался ею для дела.

Оби-Ван сжал зубы. В следующий миг хлопнул удар, пронёсся кинжальным смерчем. Рина блокировала его, профессионально и спокойно. Ментальный натиск о ментальный блок. Хлоп. Грудью с размаху о стену.

– Ты очень сильный, - сказала она. – Действительно сильный. Тебе не надо комплексовать по поводу того, что ты не скоро сможешь держать меч в руках. В конце концов, наши боевые навыки важны не внешними приёмами боя. Как и навыки жизни, - она взглянула на него. – А лгать я тебе не собираюсь. Привыкай. Неужели для тебя так невыносимо слышать то, что и ты сам знаешь?