Вейдер медленно повернул голову и усмехнулся. Какая к ситху тёмная сторона? Мальчишка одарён совершенно иначе. Как…

В далёкой дали вздрогнул человек, подсчитывающий процентную вероятность. Вздрогнул, поморщился и пробормотал ругательство. Процентная вероятность перестала на время занимать его. На долгое время.

И только Мон Мотма не почувствовала ничего совершенно.

И некоторые другие…

Там, в мире Великой Силы, посреди серебристого сияния сидел на пенёчке Оби-Ван. И медленно молодел. Шок такой глубины он испытывал редко. Глаза его ученика, вскрывшие ему душу и отбросившие назад, были худшим из того, что он видел в жизни.

А ещё он был один. Те голоса и воли, что нашёптывали ему решения, подталкивали к выполнению задач, исчезли. Он был один. И совершенно не знал, куда ему идти.

Серебристая пелена была раздвинута привычной рукою. Как утром раздвигают на окнах занавески. И в мир Великой Силы вошёл Куай-Гон, впуская за собой солнечный свет, поляну, залитую солнцем и стайку бабочек, одна из которых тут же села Оби-Вану на макушку. Стриженую.

Ему снова было девятнадцать лет.

– Уф, - сказал Куай.
– Всё-таки я до тебя добрался.

– Учитель?!!
– не с долей истеричности завопил Оби-Ван. Это была не доля, а вся полнота.

– Я, я, - кивнул Куай-Гон, забавляясь видом своего ученика. Бабочки порхали вокруг, садились ему на плечи, волосы и одежду. За его спиной звучал ветром в листьях и перекриком птичьих голосов лес. Толстые пласты солнца ложились на поверхность тумана, постепенно его прогоняя.
– Ты не поверишь, но когда Эни их всех убрал, дорожка оказалась на диво короткой.

– Короткой?
– дрожащим голосом спросил Оби-Ван.
– Куда?

– К тебе, бестолочь, - хмыкнул весёлый рыцарь.
– Поверь, это было ужасно, - он сел на корточки рядом с пеньком, и только тут Оби-Ван сообразил, что пенёк уже находится на поляне. Его ноги утопали в траве.
– Этот кордон из миллиардов просветлённых мёртвых душ, - он сорвал стебелёк и задумчиво покрутил его в пальцах. А потом отправил мягким кончиком в рот.
– Глухонепроницаемая стена. Пробиться совершенно невозможно.

– Ккак?
– спросил Оби-Ван.

– В том и дело, что никак, - тот засмеялся.
– Я один, их много. Я очень не вовремя умер, Оби.

– Каких мёртвых просветлённых душ?
– упавшим голосом спросил Оби-Ван.

– Тех, что тебя вели от жестокости к жестокости и от ошибке к ошибке, - в голосе учителя не было гнева. Только печаль.
– Заставляли убивать. Заставляли ломать жизнь неугодным им людям…

– Почему - мёртвые?
– шёпотом спросил Бен.

– Потому что они мертвы, - его учитель покусал травинку.
– Милый мой, живым оставаться так сложно… Они умирали, и входили в свой свет, и от них не оставалось ничего, кроме их пустых, выхолощенных воль. Они не помнят бабочек и дождь, - Куай-Гон рассеяно погладил по крылышкам бесподобно прекрасное существо.
– Речку и лес, небо и солнце. Они не помнят ни детей, ни друзей. Они не знают, что когда-то любили. Они уходят в высший мир, сливаются с его ритмом и умирают. Остаётся только их воля. Прожжённая светом насквозь. Они смотрят и требуют. Или убивают. Вот тебе - мир Великой Силы. А я решил остаться человеком, - он подмигнул.
– Живым человеком. Но пока между нами стоял этот кордон, я всё никак не мог пробиться к тебе.

– Учитель!
– завопил в отчаянии Оби-Ван.
– Да что вы говорите?! Как вы так можете?! Свет не может быть злом!

Куай-Гон рассмеялся.

– Вот запутали тебе мозги, - сказал он добродушно.
– Мой хороший, есть свет и есть тьма. Есть, соответственно, светлые и тёмные. А ещё есть добрые.

– Но…

– Светлые и тёмные воюют такую пропасть времён, что все они уже давно стали ожесточёнными и злыми, - Куай вздохнул.
– И видят только врага. Только врагов. Может, потому от них и остаётся лишь два поля. Поле света. Поле темноты. Светлая сторона. Тёмная сторона. А где люди? Нет людей… Мы с Хэмером много говорили об этом.

– С кем?

– А, да, - учитель весело улыбнулся.
– Забыл тебе представить. Хэмер Сайрин, мой друг. Мой собеседник. Мой ученик.

Издав короткий вопль, Оби-Ван вскочил и приготовился к обороне. Из-за прикрытия листвы на поляну вышел тот, кого при жизни Оби-Ван знал как Дарта Мола. Только татуировки на нём не было.

– А вы действительно думаете, что он не опасен?
– с сомнением спросил Мол Куай-Гона, останавливаясь на кромке поляны.
– У него достаточно безумный вид. И совсем недавно была промывка мозгов.