«На поле боя в районе Верхне-Кумского и в районе Жутово следует соорудить обелиски в честь славных воинов, героически выполнивших здесь свой священный долг перед Родиной», — пишет командующий Сталинградским фронтом А. И. Еременко в своей книге «Сталинград».

Последним рубежом, куда пришлось отступить нашей армии, была река Мышковка. Здесь наши части были усилены свежими частями усиленной 2-й гвардейской армии, которой командовал тогда генерал-лейтенант Р. Я. Малиновский.

Утром 24 декабря 1942 года войска 2-й гвардейской и 51 — й армий перешли в наступление с целью разгрома группировки Манштейна — Гота.

В 10 часов утра 24 декабря 1942 года после короткой артиллерийской подготовки одновременно начали наступление войска 2-й гвардейской и 51-й армий. Главный удар — справа — наносился силами 2-й гвардейской армии. 51-я армия наносила сковывающий удар, первоначально обходя противника с востока, затем поворачивая на запад с целью перерезать железнодорожную линию.

Танкисты 7-го танкового корпуса после напряженных боев 29 декабря заняли Котельниково, захватив значительные трофеи — 15 тяжелых самолетов, 40 танков, 40 орудий, склады с боеприпасами, горючим и амуницией. Немцы не предполагали того, что будут буквально выбиты из Котельникова.

Части нашей 51-й армии, действуя вместе с 6-м механизированным корпусом, уничтожили вражеский гарнизон в южной части уже упоминавшегося нами Жутово и, развивая успех, овладели поселком Нагольное.

Левый фланг 51-й армии развивал удар в направлении на Заветное и Зимовники, преследуя уходящие в беспорядке немецкие, румынские и итальянские части. С расстроенной обороной, практически лишенные поддержки авиации, неприятель нес большие потери в живой силе, потеряв практически всю технику. Было пленено свыше 5200 солдат и офицеров противника.

30 декабря, в канун 1943 года, войска нашей и 2-й гвардейской армии вышли на рубеж Семичный — Ильичев — Терновский — Глубокий — Валуевка. Здесь войскам были поставлены новые задачи — о преследовании противника и наступлении на Ростов.

Войска Сталинградского фронта и 51-й армии, где мне посчастливилось воевать, ценой огромных усилий и жертв решили вторую, с моей точки зрения, сложнейшую задачу Сталинградской битвы — разбили войска Манштейна, пытавшегося деблокировать окруженную немецкую группировку Паулюса.

Даже германский стратег Манштейн, в каждом своем поражении находящий признаки бывших побед, вынужден был признать:

«Итак, теперь и на фронте восточнее реки Дон пробил час, когда инициатива перешла в руки противника. 25 декабря противник, силы которого продолжали расти, атаковал 57-й тк (танковый корпус) на реке Мышковке и оттеснил его за реку Аксай. В последующие дни стало ясно, что противник стремится охватить фланги корпуса с востока и с запада.

Перед северным и восточными участками фронта 4-й танковой армии появились две армии противника (51 — я и 2-я гвардейская)…

Начатая 12 декабря попытка выручить 6-ю армию потерпела неудачу, по крайней мере временную».

Ну почему ж временную, господин Манштейн? Здесь вы уж очень скромничаете.

На той же странице, откуда взяты приведенные выше строки, Манштейн «выдает по серьгам всем сестрам»:

«Так, войска 7-го румынского ак… и войска 6-го румынского ак, задача которого состояла в прикрытии участка между 57-м тк и Доном, утратили всякое стремление к дальнейшему продолжению боевых действий».

«…Уже в январе за катастрофой итальянской армии последует еще более серьезная катастрофа венгерской армии на Дону».

В числе других главных противников своей стратегии Манштейн называет, конечно же, погоду, колоссальное численное преимущество русских (которого под Сталинградом практически не было), нетерпеливого и упрямого Гитлера.

Мне довелось провести в окопах и траншеях, блиндажах и хатах под Сталинградом всю его героическую эпопею. Я еще раз опровергаю ложь, которую придумали «писатели-демократы» и «телевизионщики» новой волны, взращенные на хлебах Советского Союза, но движимые отнюдь не любовью и даже не заботой о Родине. Ложь эта в том, что работники особых отделов, потом «Смерш» якобы сидели по теплым тылам с толстыми бабами, хлестали там водку и изредка или часто (в зависимости от фантазии авторов) «приводили в исполнение». Все это, конечно, не так.

На моих глазах снаряд попадал в дзот и гибло целое отделение, падал сраженный осколком товарищ, с которым я так и не закончил разговора, не раз я проходил мимо еще горящих танков и разбитых дымящихся пушек, по оттенкам свиста бомбы научился распознавать ее калибр и опасность, видел падающих под пулями людей, сам слышал пули, и осколки, поющие на разные голоса… Говорю это не из чувства гордости, хотя гордость за пройденное, за содеянное, конечно, присутствует во мне, старом человеке. Говорю это для того, чтобы вы знали и помнили, что довелось пережить вашим отцам и дедам. Говорю для того, чтобы никакие резуны и поповы, манштейны и трумены не смогли опорочить в ваших глазах подвиг советского солдата, чтобы вы вспоминали о нас с гордостью, частично той, нашей.