— Да, Бесси.

— Мы нашли друг друга.

— Да, Бесси.

— Мама родная, как же я по тебе тосковала! Помнишь ту квартирку, в Бэттерси? Ну, теперь все в наших руках. Ты ничего не можешь мне дать, кроме любви, милый, но больше ничего и не нужно. Кстати, я не слишком самонадеянна? Ты меня любишь? Прекрасно. И впрямь, лучше спросить. А ты знаешь, чем мы теперь с тобой займемся? Я собираюсь прокатить тебя по Европе. Начнем с Парижа, а продолжим там, где нам заблагорассудится.

— Получается второй медовый месяц.

— Второй, скажешь тоже! У нас и первого-то не было. Я не могла оставить свои байки, а ты пустился в очередное турне с каким-то мерзопакостным фарсом.

— Это была драма с убийствами.

— Ты думаешь? Ах, какая разница! Главное, что медового месяца у нас так и не было. Ничего, мы это исправим. Ты ведь не бывал за границей?

— Однажды был в Дьепе.

— Это здорово. Зато ты не видел сияющей Сиены, колдовской Кордовы, стоглавого Стокгольма и Грецию, колыбель грез. А когда мы приедем обратно, ты примешься за пьесу.

Подойдя к дому, Салли увидела, что до исхода остались считанные секунды. Лейла Йорк сидела за рулем, а ее муж запихивал сумку вместе со змеиным лукошком на заднее сиденье.

— Дело сделано. Я ему сказала.

— Как он это принял?

— Кажется, впал в оторопь. Никак не поймет, что можно вообще уехать из Вэлли Филдс.

Лейла Йорк заметила, что во всякой избушке — свои погремушки, а если у мистера Корнелиуса плохо с головой, его надо пожалеть, и включила зажигание. Машина уже неслась по дороге, когда Джо вдруг испустил громкий вопль:

— Бесси!

— Да?

— Знаешь, что случилось?!

— Нет.

— Мне кажется, я забыл уложить Мейбл!

— Ты прямо рассеянный убийца с большой дороги. А кто же эта самая Мейбл?

— Да ты ее помнишь. Такая зеленоватая, в яблочках.

— А-а, снова эти твари поганые… Ты уверен?

— Ну, не уверен, но мне кажется…

— Ладно, забудь. Моллою будет компания.

В «Бухте», угодьях мистера Корнелиуса, воцарилась совершенно нетерпимая атмосфера. По всем помещениям дома расползлись тлетворные пары, превращая приветливую загородную виллу (с городской канализацией, центральным водоснабжением, четырьмя спальнями, двумя гостиными и необходимыми службами) в безутешную юдоль плача. Скорбь — вот то слово, что само просится на уста.

Когда Салли сообщила, что, получив известия о внезапном отбытии знаменитой постоялицы, мистер Корнелиус впал в оторопь, она не погрешила против правды. Он был глубоко потрясен этой новостью, тяжким испытанием для его патриотических чувств. Казалось почти неправдоподобным, как человек, снискавший возможность проживать в Вэлли Филдс, по зову минутной блажи способен этим пренебречь. Лейла Йорк, бесспорно, небожительница, взрезающая своим скальпелем женское сердце, но и небожители должны знать, где остановиться. И когда вечером он сел за стол с миссис Корнелиус, предвкушая жутковатую трапезу, в которой первые роли отводились какао, копченой селедке и розоватому бланманже, душа его томилась.

Миссис Корнелиус тоже было не по себе. Она была женщина твердая и уравновешенная, как правило — не подвластная сильным переживаниям, однако нынче страдала так отчаянно, что копченая селедка содрогалась, проделывая путь к ее устам. Даже мистер Корнелиус, не отличавшийся наблюдательностью, обратил на это внимание, и когда дело, наконец, дошло до того, что она отодвинула бланманже, он счел, что пришла пора кое-что выяснить. Только душевный катаклизм небывалых масштабов мог отвратить ее от блюда, которое, хоть и напоминало вкусом прокисшую промокашку, всегда было одним из любимейших.

— Ты, кажется, чем-то расстроена, — сказал он.

Миссис Корнелиус смахнула слезинку и порывисто вздохнула. Она дала себе слово отложить объяснения для более подходящего момента, но эта мука оказалась ей не по силам.

— Хуже, чем расстроена, Перси. Я просто места себе не нахожу. Мне не хотелось заводить разговора за столом, потому что знаю, как быстро реагирует твой желудок, и однако, молчать я не могу. Дело касается мистера Виджена.

— А, вот как? Он, бедолага, стонал сегодня в саду.

— Ты мне рассказывал. Так вот, мне удалось узнать, в чем дело. Я беседовала с его кузеном, полицейским, когда ты еще не вернулся с работы. Он мне и объяснил. Все этот Моллой!..

— Ты имеешь в виду мистера Моллоя из «Приусадебного мирка»?

— Того самого, но лучше назвать его мистером Моллоем из Вормвуд Скрабз. [61] Это отъявленный мошенник! Мистер Виджен сказал кузену всю правду. Моллой убедил мистера Виджена вложить все средства в убыточную акцию, и теперь у мистера Виджена за душой — ни гроша.