Шрифт:
– Если я сам не прослежу за всем, – он тщетно пытался держаться так же уверенно и твердо, как прежде, но получалась лишь жалкая пародия, – то как я могу быть уверенным, что все будет сделано как полагается? Разве я когда-нибудь уклонялся от своих обязанностей? Разве я не содержал вас всех, не кормил вас…
Его голос прервался.
– Всех? Всех?.. Ах да, я забыл… два моих храбрых сына… мой красивый Себек… мой умный, любимый Ипи… Они оставили меня. Яхмос и Ренисенб… мои дорогие сын и дочь… вы по-прежнему со мной… но надолго ли… надолго ли…
– Надеемся, на долгие годы, – сказал Яхмос.
Он говорил громко, словно с глухим.
– А? Что? – Имхотеп как будто совсем перестал соображать. Потом он вдруг заявил: – Это зависит от Хенет, разве не так? Да, это зависит от Хенет.
Яхмос и Ренисенб переглянулись.
– Я тебя не понимаю, отец, – ласково сказала женщина, стараясь отчетливо выговаривать слова.
Имхотеп что-то пробормотал, но Ренисенб ничего не могла понять. Потом он заговорил громче, но глаза его оставались тусклыми и пустыми:
– Хенет меня понимает. Всегда понимала. Она знает, как велики мои обязанности… как велики… Да, как велики… А в ответ одна неблагодарность… Отсюда возмездие. Да, думаю, так всегда бывает. Самонадеянность должна быть наказана. Хенет всегда была скромной, послушной и преданной. Ее следует вознаградить…
Он выпрямился и торжественно произнес:
– Слушай меня, Яхмос. Хенет должна получить то, что хочет. Вам следует выполнять ее указания!
– Но почему, отец?
– Потому что я так говорю. Потому что, если желание Хенет исполнится, смертей больше не будет…
Он величественно кивнул и удалился, оставив Яхмоса и Ренисенб, смотрящих друг на друга в недоумении и тревоге.
– Что это значит, Яхмос?
– Не знаю, Ренисенб. Иногда мне кажется, что отец больше не отдает себе отчета в своих словах и поступках…
– Наверное, ты прав. Но мне кажется, Яхмос, сама Хенет очень хорошо знает, что говорит и делает. Только вчера она сказала мне, что скоро станет главной в этом доме.
Они переглянулись. Затем Яхмос сжал локоть сестры:
– Не зли ее. Ты слишком открыто проявляешь свои чувства, Ренисенб. Слышала, что сказал отец? Если Хенет получит то, что хочет, смертей больше не будет…
Хенет сидела на корточках в одной из кладовок и пересчитывала простыни. Они были старыми, и она поднесла к глазам метку в углу одной из них.
– Ашайет, – пробормотала Хенет. – Простыни Ашайет. Помечены годом, когда она сюда приехала… вместе со мною… Столько лет назад… Хотела бы я знать, Ашайет, известно ли тебе, для чего теперь используются эти простыни?
Она засмеялась, но вдруг умолкла, услышав какой-то звук у себя за спиной, потом вздрогнула и оглянулась.
Это был Яхмос.
– Что ты делаешь, Хенет?
– Бальзамировщикам нужно больше полотна. Они использовали несколько стопок простыней. Только вчера ушло четыре сотни локтей. Не напасешься полотна на эти похороны! Приходится использовать старое. Эти простыни добротные и не слишком изношенные. Простыни твоей матери, Яхмос… да, простыни твоей матери…
– Кто разрешил тебе их взять?
Хенет рассмеялась:
– Имхотеп все поручил мне. Я не обязана ни у кого спрашивать разрешения. Он доверяет бедной старой Хенет. Знает, что она все сделает как надо. Я давно уже присматриваю за всем хозяйством в доме. И надеюсь… теперь… я получу награду!
– Похоже на то, Хенет, – не стал возражать Яхмос. – Мой отец сказал, что, – он сделал паузу, – все зависит от тебя.
– Правда? Приятно слышать… хотя ты, Яхмос, наверное, с ним не согласен.
– Ну… не уверен. – Тон Яхмоса оставался доброжелательным, однако теперь он пристально вглядывался в Хенет.
– Думаю, тебе лучше согласиться с отцом, Яхмос. Нам ведь не нужны еще… неприятности, правда?
– Я не совсем тебя понимаю. Ты хочешь сказать, нам не нужны еще смерти?
– Смерти будут, Яхмос. Да…
– И кто же умрет следующим, Хенет?
– Откуда мне знать?
– Ты много знаешь. Например, за день до смерти Ипи ты знала, что он умрет… Ты очень умна, Хенет.
Старуха вскинула голову:
– Ну вот, ты начинаешь это понимать! Я больше не бедная, глупая Хенет. Я та, кто знает.
– Что же ты знаешь?
Голос Хенет изменился – он стал низким и резким.
– Я знаю, что наконец могу делать в этом доме все, что хочу. Никто меня не остановит. Имхотеп уже во всем полагается на меня. И ты будешь делать то же самое, да, Яхмос?