Я пригласил прибывших в столовую Военного совета. За ужином завязался разговор о цели приезда столь необычных гостей. Генерал артиллерии фон Зейдлиц заявил, что он после трагедии германской армии под Сталинградом хочет предостеречь своих соотечественников от бессмысленных жертв. Он сообщил, что написал личные письма командиру 42-го армейского корпуса, а также знакомым ему генералам и офицерам.

В листовке с подписью-факсимиле генерала фон Зейдлица, распространенной среди окруженных под Корсунью немецких войск, в частности, говорилось: "Как президент Союза немецких офицеров движения "Свободная Германия", я поспешил на ваш фронт, чтобы установить лично связь с вами и показать вам единственно возможный путь из катастрофы". Листовка призывала солдат и офицеров вермахта переходить на сторону национального комитета "Свободная Германия".

Как затем стало известно, гитлеровцы заочно приговорили генерала фон Зейдлица к смертной казни. Приговор зачитывался во всех дивизиях вермахта. Военнослужащих гитлеровской армии обязывали подписывать клятвенное обязательство: "Я не перейду на сторону армии фон Зейдлица, если окажусь в плену. В противном случае пусть меня исключат из народной общности и уничтожат мой род".

К слову сказать, никакой армии фон Зейдлица в природе не существовало. Но у страха, как говорят, глаза велики. Гитлеровскую клику пугало антифашистское движение в любых формах и проявлениях, в том числе и деятельность Союза немецких офицеров, основанного осенью 1943 года военнопленными в СССР. Союз солидаризировался с манифестом национального комитета "Свободная Германия".

Советское командование, решив избежать напрасного кровопролития, 8 февраля 1944 года предъявило германским войскам, окруженным под Корсунь-Шевченковским, ультиматум, в котором предлагало прекратить сопротивление. В документе, подписанном представителем Ставки, координировавшим действия фронтов, Маршалом Советского Союза Г. К. Жуковым и командующими 1-м и 2-м Украинскими фронтами генералами армии Н. Ф. Ватутиным и И. С. Коневым, всем немецким офицерам и солдатам, прекратившим сопротивление, гарантировались жизнь и безопасность, а после окончания войны возвращение в Германию или в любую другую страну по личному желанию военнопленного. В ультиматуме говорилось, что всем сдавшимся офицерам, унтер-офицерам и солдатам будут сохранены военная форма, знаки различия, ордена, личная собственность и ценности, а старшему офицерскому составу и холодное оружие. "Если вы отклоните наше предложение сложить оружие, гласил ультиматум, - то войска Красной Армии и воздушного флота начнут действия по уничтожению окруженных ваших войск и ответственность за их уничтожение понесете вы"{22}.

Для вручения противнику ультиматума командующий войсками 1-го Украинского фронта генерал армии Н. Ф. Ватутин назначил парламентером старшего помощника начальника 1-го отделения разведывательного отдела штаба фронта подполковника А. П. Савельева, переводчиком лейтенанта А. В. Смирнова и сигналистом рядового А. Р. Кузнецова. Парламентер и сопровождавшие его лица получили лично у генерала армии Н. Ф. Ватутина подробный инструктаж об их обязанностях и правах, о том, как надлежит исполнить процедуру вручения пакетов с ультиматумом командирам 42-го и 11-го немецких армейских корпусов.

8 февраля в 11 часов парламентер и сопровождавшие его товарищи перешли линию фронта. "Исходным пунктом нашего выступления был бугор, что метров 300 севернее Хировка, Стеблев, - писал подполковник А. П. Савельев в рапорте Военному совету фронта.
– До переднего края обороны противника было не менее 1000 метров. Дул сильный встречно-боковой ветер... Я понял, что вряд ли при такой погоде и таком расстоянии немцы могли слышать нашу передачу через громкоговорящую установку. Приходилось надеяться на белый флаг, который был хорошо виден. Сигнала трубы первое время немцы также слышать не могли.

Как только мы прошли шагов 30-40, нас с фронта обстрелял пулемет очередью в 10-12 пуль. Мы остановились, помахали флагом, тов. Кузнецов проиграл сигнал "Внимание". Прошли еще шагов двадцать. Последовала такая же очередь. Пули просвистели буквально около нас. Я дал команду "Ложись!". Мы легли в неглубокую борозду, держа флаг вверх. Через пару минут противник обстрелял нас лежащих..."{23}

Группа Савельева вынуждена была сделать перебежку Пулемет замолчал но ружейный огонь не прекращался. Пренебрегая опасностью, наши посланцы продолжали продвигаться вперед, размахивая белым флагом. Время от времени сигналист играл "Внимание".

Наконец навстречу вышла группа немцев. Подполковнику и его спутникам завязали глаза и ломаным маршрутом повели в Стеблев. Оттуда их на машине повезли в штаб. Переговоры вел офицер, назвавшийся полковником Фукке. Он заявил, что командиров 42-го и 11-го армейских корпусов здесь якобы нет и что он является командующим сосредоточенными в данном районе войсками.

А. П. Савельев сказал, что ему неясно, командующим какими войсками является полковник Фукке - всеми ли войсками, находящимися в окружении, или же частями того участка обороны, где парламентеры перешли линию фронта.

К слову сказать, нам уже тогда было известно, что в окруженной фашистской группировке полковник Фукке командовал одним лишь стеблевским участком обороны. Вот почему на вопрос советского парламентера он прямого ответа не дал и пустился в отвлеченные и путаные рассуждения о том, что есть, мол, различные тактические понятия термина "окружение". Однако пакет он принял и сообщил, что ультиматум советского командования будет передан в вышестоящие инстанции.

Прошло некоторое время, потребовавшееся немцам для консультации, и упомянутый полковник объявил парламентерам, что окончательный ответ будет дан на следующий день в установленное время. "Я уточнил, - докладывал об итогах своего визита в стан врага подполковник А. П. Савельев, - каким способом будет дан ответ: так, как сказано в ультиматуме, или другим способом? Мне ответили: как сказано в ультиматуме.