– Он банкир.

– А господин Морис Наур в Бейруте?

– Банкир.

– А господин Феликс?

– У него не было профессии.

– С каких пор вы были у него на службе?

– Я не был у него на службе.

– Разве вы не выполняли обязанности секретаря? И потом, вы только что сказали, что готовили для него завтрак и служили ему шофером.

– Я помогал ему.

– С какого времени?

– Восемнадцать лет.

– Вы знали его еще в Бейруте?

– Я познакомился с ним на юридическом факультете.

– В Париже?

Он утвердительно кивнул, по-прежнему оставаясь бесстрастным и неподвижным в кресле, в то время как Мегрэ, сидя на стуле, начинал терять терпение.

– У него были враги?

– Насколько я знаю, нет.

– Он занимался политикой?

– Конечно, нет.

– Итак, можно утверждать, что вы вышли отсюда примерно в десять тридцать не зная, кто остался в доме. Вы пошли в игорный клуб на бульваре Сен-Мишель, где записывали выигравшие номера, не принимая участия в самой игре. Потом вы возвратились домой в половине второго ночи и поднялись сюда, по-прежнему не интересуясь, где находится каждый из живущих в доме. Это так? Вы ничего не видели, ничего не слышали и не ожидали того, что вас разбудят, чтобы сообщить о том, что господин Наур убит выстрелом из пистолета.

– Я только от вас узнал, что было использовано огнестрельное оружие.

– Что вам известно о семейной жизни господина Феликса Наура?

– Ничего. Это меня не касалось.

– Это была счастливая супружеская чета?

– Я этого не знаю.

– У меня после ваших слов сложилось впечатление, что муж и жена редко бывали вместе.

– Я полагаю, что такое встречается довольно часто.

– Почему дети не живут в Париже?

– Вероятно, на Лазурном берегу им лучше.

– Где жил господин Наур до того, как снял этот дом?

– Везде понемногу... В Италии. Год на Кубе, до революции... Мы жили также в Довиле...

– Вы часто бываете в клубе на Сен-Мишель?

– Два или три раза в неделю.

– И никогда не играете?

– Редко.

– Не желаете ли пройти со мной?

Они направились к лестнице. Стоя, Фуад Уэни казался еще более высоким и сухопарым, чем сидя в кресле.

– Сколько вам лет?

– Не знаю. В горах, когда я родился, не существовало метрических книг. Судя по цифрам, записанным в моем паспорте здесь, во Франции, мне пятьдесят один год.

– А в действительности вам больше или меньше?

– Я не знаю.

В большой комнате люди Моэрса укладывали свои приборы в чехлы.

Когда фургончик отъехал и двое мужчин остались одни, Мегрэ попросил:

– Оглядитесь и скажите мне, не пропало ли чего-нибудь в комнате. А может быть, появилось что-то лишнее.

Уэни оторвался от созерцания большого пятна крови, открыл правый ящик письменного стола и заявил:

– Отсюда исчез пистолет.

– Какого типа было оружие?

– Браунинг калибра 6,35.

– С перламутровой рукояткой?

– Да.

– Почему Феликс Наур выбрал оружие, которое обычно считается дамским?

– Оно когда-то принадлежало мадам Наур.

– Сколько лет тому назад?

– Мне это неизвестно.

– Он забрал у нее пистолет?

– Он не говорил мне об этом.

– У него было разрешение на ношение оружия?

– Он никогда не носил с собой этот пистолет.

Считая, что вопрос исчерпан, ливанец открыл другие ящики, в которых лежало несколько папок, затем направился к книжным шкафам, открыл нижние дверцы.

– Вы не скажете мне, что это за столбики цифр? Уэни поглядел на него с удивлением, смешанным с иронией, словно считая, что Мегрэ мог бы до этого додуматься сам.

– Это номера, которые выпадали во время игры в крупных казино. Списки, размноженные на ротаторе, рассылаются агентствами своим абонентам. Остальные господин Феликс получал по договоренности от одного крупье. Мегрэ собирался задать следующий вопрос, но в дверном проеме появился Лапуэнт.

– Вы не можете на минуту подняться, шеф?

– Есть что-то новое?

– Пустяки, но я считаю, что мне лучше сообщить вам об этом.

– Я попросил бы вас, господин Уэни, не покидать дом до тех пор, пока вам не разрешат.

– Могу ли я пойти приготовить себе кофе?

– Пожав плечами, Мегрэ повернулся к нему спиной.

III

Мегрэ редко чувствовал себя в столь затруднительном положении, словно был выбит из привычной колеи. У него возникло неприятное ощущение, которое испытываешь во сне, когда почва уходит из-под ног.