Этот культ поддерживают журналы, такие как вышеупомянутый «М.Е.Ф.П.» и британский «Боди-арт», которым руководит старый поклонник садо-мазо Генри Фергюссон. Джон также содействует этой сравнительно новой индустрии почтовых рассылок, выпуская видео «Боди-шок» и распространяя их через свою компанию «Дрэгон Видео». Записи интервью с различными татуировщиками и их клиентами, в том числе и с Себастианам, демонстрирующим, как делается пирсинг.

Джон Ломакс из брайтоновской «Уайлдкэт Продакшнз» также говорит, что никогда еще дело ни шло настолько хорошо. Бизнес «Уайлдкэт» стремительно развивается — «почтовая рассылка» посвященных боди-модификейшн видео, книг и изумительный ассортимент грузиков для яичек, штанг с перемычками, болтов, тоннелей, лабретов, зажимов для сосков, дисков для сосков и колец для членов. «Уайлдкэт» так же проводит в различных местах вечеринки под названием «Стальной шар», от которых глаза лезут на лоб. На одной недавней вечеринке, проведенной Джоном, присутствовал гость, который мог засунуть дохлую рыбу в отверстие своего пениса! То, что считалось сферой интересов мужчин в грязных плащах, теперь сфера фантазии, модный фетишизм и помимо всего прочего, БЕЗОПАСНОЕ РАЗВЛЕЧЕНИЕ. Невозможно воспринимать себя слишком серьезно, если из твоего члена свисает дохлая рыба.

Нарастающий интерес к сравнительно безопасной сексуальной практике, которая не требует обмена телесными жидкостями, привел к увлечению связыванием и садомазохизмом. Теперь это вполне de rigueur (сурово) для модных пар, посещающих такие клубы, как «Сад Пыток» в коже, резине и пластике и в связи с этим спрос на пирсинг вырос как никогда.

В отличие от татуировок, сведение которых требует болезненной хирургической операции и зачастую оставляет ужасно выглядящие шрамы, чтобы избавиться от пирсинга, достаточно снять вставленные кольца. Это относится к пирсингу на любом участке тела, он становится невидимым, а в некоторых случаях отверстие зарастить насовсем.

Занятно, никто из тех, кого я знаю, не сделал этого. Это также говорит кое-что о степени привлекательности пирсинга, когда понимаешь, что после «операции» мужчины не могут заниматься никаким сексом (в то числе и мастурбировать) до тех пор, пока прокол не заживет полностью, а иногда это занимает до 10 недель. Это самое ужасное из всего списка проблем, возникающих в связи с пирсингом (хотя — только не говорите Себастиану — никто из моих знакомых не ждал 10 недель, прежде чем развязать). Но разве это законно?

Себастиан делает круглые глаза. «Но вообще-то на самом деле это не незаконно. Я просто не думаю, что власти много об этом знают, если только они не читают книги, такие как эта. У меня есть лицензия на пирсинг ушей и мне официально разрешено делать людям татуировки. Санитарный инспектор приходил, проверил тут все и мое оборудование, так что… это законно!».

Возможно, Ее Величеству известно больше, чем нам?

«Самое прекрасное, живое, оригинальное, пленительное и серьезное произведение искусства, которое вы когда-либо видели. Оно состоит из двух скульпторов, одной палки, одной перчатки и одной песни».

Клаустрофобия, грохочущий поезд, отпечатки рук на окне, отведенные взгляды, костюмы, джинсы. Реклама, цветные вспышки, образы… Поезд метро врывается в Альдгейт. Черная дыра. Уличные музыканты, нищие, черные парни с тяжелыми взглядами и скинхеды с вытатуированными «юнион-джеками», скрип DM's. Автомобили, автобусы, такси, продавцы газет, веганцы, коммунисты, продающие листовки, пакистанские девушки в пурпурных сари, евреи-хасиды, направляющиеся на работу в Хаттон-гарден, мусор, запах дневных пабов, распространяющийся по улице — пиво, сигареты, тотализатор, тюрьма. Обертки от гамбургеров и битое стекло. Коллажи моего старого дома, которые никто не видит, современные и прекрасные под синеющим небом. Огромные серые бетонные неуклюжие постройки, потемневшие кирпичные дома, опустевший рынок, темные тени…

Когда ты идешь, испытывая некоторое волнение, на выставку самых знаменитых в стране, самых высоко оцениваемых современных художников, ты идешь в ультра-современный собор цвета и света.

Огромные картины блестят, как раскрашенное стекло, гигантские лица смотрят прямо на тебя из-за букетов ярких роз, распятий, свастик, башен и изображений гигантских членов. Возможно, все это колоссальные фрагменты одного гигантского коллажа, коллажа, отображающего ландшафт современной жизни. Все эти картины точно уже существуют — у тебя в голове. Вот почему экспонаты выставки столь ошеломляющи, захватывающи и узнаваемы. Многие утописты, в том числе, следует отметить и Альберт Шпеер, увлекались гигантизмом, чистыми, сильными образами, символами и симметрией. Эти картины нечто большее, чем просто украшение музейных стен, они говорят о том, что художники тоже ищут социальную утопию.

Самое сильное впечатление на зрителя производят лица и глаза юношей-моделей на этих картинах. Это глаза лондонцев девяностых.

Печальные глаза.

Фурнье-стрит элегантна, когда безымянная сторона улицы скрывается в тени прекрасной, экстравагантной церкви Николаса Хоуксмора прямо за углом от темного в это время суток Спитфилдс-маркета. Силуэт окружающими его над домами, улица была простроена французскими протестантами-кальвинистами, бежавшими с родины в Ист-Энд от преследований католиков. Сейчас в пабе на углу показывают дневной стриптиз, суровый камень ступенек церкви стал приютом полудюжины грязных алкашей, симпатичные бенгальские детишки играют перед чрезвычайно замызганным рыночным кафе.

Два человека средних лет в костюмах, похожих на твидовых близнецов из «Бартонс», ведут меня в свой дом по скрипучей отполированной деревянной лестнице: через великолепные, обшитые деревянными панелями комнаты, полные картин в позолоченных рамах, гобеленов, скульптурных изображений Христа, чудесных ковров, готической мебели и превосходной керамики «Барнстейпл», «Элтон-Уоре», «Уоткомб-уоре» и глазурованных ваз Кристофера Дрессера.

В конце концов, меня усаживают в одно из самых удобных на свете кресел (о котором мне мимоходом сообщили, что оно было сделано готическим декоратором Аугустосом Пугином, создавшим интерьер здания Парламента), в воздухе витают запах кофе и сигаретный дымок, я сижу лицом к лицу с двумя самыми знаменитыми художниками в мире — Гилбертом и Джорджем.