Шрифт:
– По-моему не помню, чтобы я разрешал тебе садиться. К тому же, ты не представился, мудак! – спокойно проговорил он.
Маленькие глазки мента на лоб полезли.
– Кто, мудак? Я?
– Ну, не я же... – отозвался Денис непринуждённо, отпив сок. – Ведь ты же не представился, а значит, я пока ещё не знаю, кто со мной говорит.
Рыжий опешил, не понимая что ответить.
– Ну так, чего тебе надо, мудак? – вновь поинтересовался цыган. Мента аж взорвало...
– Ты вообще как разговариваешь с капитаном милиции? – покраснел Свинин.
Денис невозмутимо смотрел сквозь него вдаль.
– Вот, теперь всё ясно, ты не мудак, а капитан, что в принципе ничего не меняет.
Свинин вытаращил на собеседника глаза.
– Что ты несёшь? Какая тебя муха укусила?
– Рыжая, которой всё мало.
– За базаром следим, Деня. И не перегибай палку, – похолодел в лице мент пригрозив, его ноздри раздувались.
Евгений продолжал читать стихотворение:
Без вас мне скучно, – я зеваю;При вас мне грустно, – я терплю;И, мочи нет, сказать желаю,Мой ангел, как я вас люблю!Когда я слышу из гостинойВаш легкий шаг, иль платья шум,Иль голос девственный, невинный,Я вдруг теряю весь свой ум.Свинин закурил.
– Я тут слышал, что премию выдают?...
– Выдают. Только не так много, как некоторые хотят, – пояснил мужчина в светлом костюме.
– За хорошую работу и платить надо хорошо. Или тебя что-то не устраивает?
– Если бы меня что-то не устраивало, ты бы тут не сидел.
– Это воспринимать как угрозу? Или предупреждение?
– Расслабься, капитан, неужели у тебя так с юмором плохо? – усмехнулся Роев.
Евгений на секунду остановился, улыбнулся и сказал:
Вы улыбнетесь, – мне отрада;Вы отвернетесь, – мне тоска;За день мучения – наградаМне ваша бледная рука.Когда за пяльцами прилежноСидите вы, склонясь небрежно,Глаза и кудри опустя, —Я в умиленьи, молча, нежноЦыган вынул из внутреннего кармана пиджака туго набитый долларами конверт и придвинул напротив сидящему милиционеру.
– Заработал – получи. – Он пристально с ухмылкой наблюдал за реакцией Свинина. Тот лениво посмотрел по сторонам, конверт не взял, спокойно ответив:
– Ты меня за дурака считаешь? Убери. Конверт положи в оговорённое место.
– Сколько тебя знаю, не гаснет твоя предусмотрительность.
– Служба такая. Ладно, мне пора, хочу тебя предупредить, чтобы в следующий раз больше зелени положил раза в два.
– Не понял? – переспросил Роев.
– Сейчас поймёшь, – ехидно усмехнулся тот. – Замутил ты, Деня, дела тёмные, а мне их покрывать приходится. И вдруг кто-то, кроме меня об этих твоих делах случайно узнает?
Денис внимательно смотрел на собеседника.
– Вот чтоб никто лишний о них не узнал, ты должен мне платить, – закончил вымогатель.
Донгмэй нравилось, как Евгений читал ей стихотворение. Он, первый мужчина, сделавший для неё такой подарок.
Любуюсь вами, как дитя!...Сказать ли вам мое несчастье,Мою ревнивую печаль,Когда гулять, порой в ненастье.Вы собираетеся в даль?И ваши слезы в одиночку,И речи в уголку вдвоем,И путешествия в Опочку,Господин в светлом костюме обратил внимание на открытую грудь с глубоким вырезом соседствующей блондинки.
– По-моему, я тебе и так неплохо плачу, капитан.
– Это у тебя не детей, не плетей, а у меня семья!
– Жадный ты человек, Свинин. Жадность до добра не доведёт...
– Ты меня пугаешь, что ли? Или спорить со мной собрался? – спросил мент.
Роев отмахнулся.
– Ну что ты, Вася, что ты?... Спорю я друг, только с равными мне людьми, а ты всего лишь мент продажный! Поэтому нечего мне с тобой спорить, не расстраивайся, как скажешь, начальник, так и будет.
– Деня не забывай, я очень нужный человек, – сказал напоследок мент и ушёл.
Рядом с лодкой медленно проплыл речной трамвайчик, пассажиры по-разному оценили декламацию стиха Меньшиковым даме в белом: одни сочли это романтичным, а другие посмеялись.
И фортепьяно вечерком?...Алина! сжальтесь надо мною.Не смею требовать любви.Быть может, за грехи мои,Мой ангел, я любви не стою!Но притворитесь! Этот взглядВсё может выразить так чудно!Ах, обмануть меня не трудно!...Я сам обманываться рад!