Китайский посол потребовал немедленной встречи с президентом. Дело было срочное – во всяком случае, он так заявил. Руководитель администрации Чарльз Оурей поднялся по лестнице, чтобы передать его требование Кастилье. Тот работал над законопроектом, полулежа в мягком откидном кресле и сдвинув очки на кончик носа.

Чарльз заметил, что президент переместил семейную фотографию в рамке на столик с лампой, стоявший рядом с его креслом. Фотография лежала стеклом вверх. Должно быть, Кастилья только что смотрел на нее. Чарльз видел этот снимок впервые. На нем был запечатлен Кастилья в детстве – худощавый подросток в футбольной форме вместе с родителями, Сержем и Мэриен. Все трое улыбались, обнимая друг друга. Семья была дружная, но Серж и Мэриен уже умерли.

Чарли посмотрел на президента:

– Вероятно, следовало бы указать послу на недопустимость каких бы то ни было требований? Я мог бы смягчить отказ, пообещав, что вы выкроите для него несколько минут завтра во второй половине дня.

Президент взвесил «за» и «против».

– Нет. Передай ему, что он приехал кстати, поскольку я тоже хотел встретиться с ним. Пусть помучается, гадая, что бы это могло означать.

– Вы уверены, сэр?

– Не беспокойся, Чарли, прецедент мы не создадим. Поставим его на место как-нибудь в другой раз. А сейчас я хотел бы крепко надавить на посла в связи с «Эмпресс», вместе с тем намекнув, что готов сотрудничать с либералами из Джун Нань Хаи, которые стремятся предотвратить конфликт. Нам необходим договор по правам человека, и тому имеется множество важных причин.

– Тем не менее, господин президент, мы не можем позволить послу думать, что…

– Что мы не хотим стычки? Почему бы и нет? Если я не ошибаюсь, в Постоянном комитете есть по крайней мере один человек, который разделяет наши чувства. Может быть, нам удастся вытянуть из посла подтверждение моим догадкам.

– Что ж…

– Звони послу, Чарли. Ему не удастся меня запугать, ты же знаешь. К тому же у меня припасено несколько козырей. Если наши предположения верны и в Китае действительно идет борьба за власть, вся эта ситуация внушает послу такую же тревогу, что и нам, и он будет вести себя осмотрительно.

Полчаса спустя посол Ву Баньтиаго вошел в Овальный кабинет. В этот раз он надел обычный костюм западного покроя, а его лицо было бесстрастным, как будто он собирался произнести речь, записанную на пленку.

– Посягательства на наш суверенитет становятся нетерпимыми! – заявил маленький китаец. Сейчас он произносил слова с безупречным оксфордским выговором. В его голосе угадывался едва сдерживаемый гнев.

Кастилья остался сидеть за столом:

– Советую вам покинуть Овальный кабинет и войти вновь, посол Ву.

Он уловил едва заметную улыбку на лице китайца.

– Прошу прощения, сэр, – отозвался посол. – Я очень расстроен и, боюсь, забылся.

Президент удержался от замечания о том, что Ву Баньтиаго никогда не забывается. Прямолинейную откровенность следовало использовать с осторожностью.

– Прискорбно слышать это, посол. Что же расстроило вас до такой степени?

– Я получил сообщение своего правительства о том, что три часа назад в воздушное пространство Китая вторгся самолет. Он был замечен над провинцией Сычуань. Наши военные специалисты определили, что это разведывательная машина «Е-2С0», которая используется морским флотом США. Ваш фрегат продолжает угрожать нашему сухогрузу в международных водах, и мое правительство, усматривая определенную связь между этими инцидентами, категорически протестует против нарушения наших суверенных прав.

Кастилья не спускал с него жесткого взгляда:

– Во-первых, господин посол, события с «Эмпресс» никоим образом не затрагивают суверенитет Китая.

– А вторжение в наше воздушное пространство? Вам что-нибудь известно о нем?

– Нет, поскольку я уверен, что никакого вторжения не происходило.

– Уверены, сэр? Но категорически не отрицаете?

– С моей стороны было бы глупостью категорически отрицать то, о чем я не знаю. Но даже если бы этот инцидент действительно имел место, ему нашлось бы разумное объяснение. Вы говорите, ваши военные идентифицировали нарушителя как разведывательный самолет. Район, о котором идет речь, расположен неподалеку от Северной Бирмы. Мы осуществляем там мероприятия по воспрепятствованию наркоторговле – и, если не ошибаюсь, при полной поддержке Китая.

Ву согласно склонил голову:

– Вполне разумная теория, господин президент. Однако мы располагаем предположительными данными о том, что практически в то же время в Сычуане приземлился парашютист. Неподалеку от Дацу. В эту самую минуту местные власти проводят расследование.

– Это интересно. Желаю им успеха.

– Благодарю вас, сэр. Не смею больше вас беспокоить. – Ву, которому так и не предложили сесть, повернулся к двери.

– Не спешите, посол. Вот кресло, садитесь. – Президент напустил на себя самый суровый вид, на какой был способен, однако рискованная игра, которую он собирался начать, теперь внушала ему определенный оптимизм. Ву Баньтиаго ни слова не сказал о прерванной операции морских пехотинцев. Это могло означать лишь, что Постоянному комитету неизвестно о попытке высадки на борт «Эмпресс». Капитана подлодки предупредил о ней кто-то из членов комитета, а прочие оставались в неведении.

Ву нерешительно замялся, теряясь в догадках о том, что означает эта неожиданная просьба. Потом он улыбнулся и сел.

– Вы хотите обсудить еще какой-то вопрос, господин президент?

– Вопрос о китайской субмарине, которая приблизилась на опасное расстояние к фрегату «Кроув». Военное судно одного государства, угрожающее военному судну другой страны в международных водах. На мой взгляд, такое происшествие по стандартам международного законодательства называется не иначе как «инцидентом».