– Мы встречались много раз, – чуть натянутым голосом отозвался Ву, демонстрируя, что попытка перевести разговор в другое русло не ускользнула от его внимания.

– Тогда, может быть, мы присядем? – сердечным тоном предложил Кастилья.

Он указал послу удобное кожаное кресло напротив стола. Посол опустился в него, а президент занял свое рабочее место. Оурей сел в кресло с прямой спинкой, стоявшее у стены чуть в стороне и поодаль. Ноги Ву Баньтиаго едва касались пола. Кресло было предназначено для рослых ранчеро из Нью-Мексико, и именно поэтому президент усадил туда посла.

Сдерживая улыбку, Кастилья откинулся назад и любезным тоном произнес:

– Я теряюсь в догадках относительно причин вашего визита. Быть может, вы просветите меня?

Глаза Ву сузились.

– Один из наших сухогрузов сообщил, что ваш фрегат «Джон Кроув» преследует его в международных водах.

– Нельзя ли предположить, что фрегат попросту идет тем же курсом, господин посол? – спросил Оурей.

Взгляд Ву стал ледяным. Он повернулся к Оурею:

– Поскольку скорость вашего фрегата намного выше, чем у заурядного грузового судна, но он уже несколько часов движется позади на одной и той же дистанции, то можно сделать только один вывод – «Джон Кроув» следит за «Доваджер Эмпресс».

– Я бы не сказал, что это единственный возможный вывод, – ровным голосом произнес Кастилья. – Нельзя ли поинтересоваться, где именно находится ваш корабль?

– В Индийском океане. – Посол посмотрел на часы. – Впрочем, к настоящему времени он мог достичь Аравийского моря.

– Понятно. И куда же он направляется?

– При всем уважении к вам, господин президент… этот вопрос вряд ли уместен. Корабль находится в международных водах, там, где суда любой суверенной страны имеют право идти в любой порт.

– Господин посол, мы с вами знаем, что это всего лишь слова. Любая нация защищает свои интересы – ваша страна, и моя тоже.

– Какие же интересы отстаивают Соединенные Штаты, преследуя безоружное коммерческое судно в международных водах?

– Именно это я пытаюсь вам втолковать, господин Ву. Мне ничего не сообщали о «Кроуве», и я не знаю никаких подробностей, даже того, действительно ли ваш сухогруз находится неподалеку от нашего фрегата. Но я не думаю, что вы ошиблись, и могу только предположить, что данная ситуация возникла в результате какой-нибудь заурядной операции нашего военного флота.

– Слежка за китайским торговым судном стала для Америки заурядным явлением?

– Все это чушь собачья, и вы прекрасно об этом знаете! – вспылил президент. – Каковы бы ни были причины этой предполагаемой слежки, я их выясню. У вас все, господин посол?

Ву Баньтиаго даже глазом не моргнул. Он встал.

– Да, господин президент. Мне остается добавить только следующее. Мое правительство поручило передать вам, что мы будем отстаивать свое право свободно перемещаться в любой точке международных вод. Включая противодействие попыткам Соединенных Штатов остановить судно либо атаковать его.

Президент поднялся на ноги еще быстрее.

– Передайте своему правительству, что, если ваш сухогруз нарушает какие-либо международные законы, правила либо общепринятые ограничения, мы оставляем за собой право вмешаться, чтобы прекратить подобные нарушения.

– Я ознакомлю свое правительство с вашей точкой зрения. – Ву кивнул президенту и Оурею, четко развернулся и покинул Овальный кабинет.

Кастилья и Оурей смотрели вслед послу, пока за ним не закрылась дверь.

– Они не знают, какой груз перевозит «Эмпресс», – проронил наконец президент.

– Не знают. Но разве это что-то меняет?

– В обычной обстановке я бы сказал – нет. Но на сей раз я заметил в поведении посла особенную натянутость. Ты согласен?

Оурей сложил ладони между коленями и подался вперед:

– Я не уверен. Его последние фразы прозвучали как стандартное предостережение. Обычный дипломатический прием.

– Формальность, которой следовало ожидать. Однако Ву – великий мастер нюансов, и у меня возникло впечатление, будто бы он намекал, что его предостережение действительно является формальностью. В сущности, он давал понять, что это пустая угроза.

– Возможно. Но он знает, что мы солгали по поводу «Кроува».

– Разумеется. Но он не стал изобличать меня и заявил формальный протест только после того, как я дал понять, что разговор окончен. Ему не оставалось ничего другого, иначе он ушел бы, как говорится, с пустыми руками.

– Он явно не хотел поднимать шум. Но пришел в костюме времен коммунистической диктатуры.

– Его внешний вид был двусмысленным, – сказал президент. – В этом и заключается намек. Пекин – во всяком случае, большинство членов Постоянного комитета – в растерянности. Они не могут позволить, чтобы Китаем помыкали на глазах у всего мира, каковы бы ни были обстоятельства. С другой стороны, насколько я понял, они не стремятся к конфронтации. Они не хотят, чтобы об этом инциденте стало известно по крайней мере сейчас. Они предоставляют нам определенную свободу действий и немного времени.