– Не подходить! – орал лейтенант. – Провода не трогать!

За ворота выбежал Парижанский.

– Пидрилы! Вы, бля, чем думаете, сумасброды? Хотите, чтобы меня комбат раком на плацу поставил и трахал под военный марш?

Петрушевский медленно вылезал наружу. Показавшись из люка только наполовину, он нашел виноватыми глазами лейтенанта.

– Думал, еще бороздочку пройдем.

– Сиди! – Лейтенант посмотрел на столб. На последний столб, за ним только поле, а потом и лесок начинается. Красота, глаз радуется свежей зелени. «Черт, я ж на службе». – Сдавай назад.

Механик-водитель послушно полез обратно.

– Агапов!

– Я, – старший сержант оказался у взводника за спиной.

– Организуй бригаду. Столб надо выкопать и оттащить в сторону. Продолжим пахать.

Лейтенант взял лопату и черенком отбросил провода к соседнему столбу, не забыв посадить рядом с обрывками Бабу Варю, в обязанность которому вменялось предупреждать всех и каждого о том, что провода под напряжением.

Еще через круг сложилась ситуация, когда броня не могла не топтать уже вскопанное, но работы были продолжены, так как копать по копаному намного легче.

Дело шло, но время тоже.

Мудрецкий видел, что взвод его расслабился. Пашет за плугом то один, то другой. То Простаков, с которого уже семь потов сошло, то Резинкин, то еще какой-нибудь дух. Основная масса балдеет.

В три часа дня лейтенант всех построил.

– Берите лопаты и начинайте подчищать хвосты. Напоминаю вам поставленную комбатом задачу: мы должны сделать вокруг парка КСП шириной три метра. Когда все будет перекопано, начинайте боронить. Грабли есть. Агапов – старший контролер.

За плугом как раз шел Резинкин, когда Петрушевский задел второй столб уже с другой стороны. Пятиметровая бетонная дура накренилась в сторону колючки. Снова оборвались провода.

Резинкин метнулся в сторону.

– Куда?! – орал лейтенант.

– Петрусь, глуши! – взревел Кикимор. – Урод, весь забор будешь один восстанавливать!

Ефрейтор протянул еще немного вперед. Очередной потревоженный столбик снова удержался в земле, но навис над ограждением под критическим углом. Земля под ним вздыбилась, угрожая разорваться.

– Никому не подходить! – крикнул Мудрецкий.

Дежуривший по парку лейтенант Парижанский снова выбежал из караулки на шум.

– Химики, вы сегодня белены с утра объелись, что ли? Хотите, чтоб меня под суд отдали? – Коренастый лейтенант раззявился по полной программе. – Мудрецкий, ставь броню на место, пока вы друг друга не передавили, вашу мать.

Петрусь вылез из брони и хотел было по-тихому слинять. Но куда там! Герою дня приготовили прием.

Кикимор ухватил ефрейтора за шиворот.

– Куда пошел? Отдыхать? Иди копай, жопа! Ты чего тут наворочал?

Подоспел Мудрецкий.

– Отставить. Ефрейтор, вы в первый раз за рычагами?

– Я же как лучше хотел. Еще бороздочку бы прошли. Все меньше копать.

На пятачке, рядом со стояночным местом брони номер 84, собрался весь взвод. Никто ничего не говорил. Каждый ощущал, как впухает в ситуацию все больше и больше.

Тут накренившийся столб подумал-подумал, да и упал на заграждение, повалив несколько деревянных столбов с закрепленной на них колючкой.

Парижанский подошел и похлопал Мудрецкого по спине.

– Все. Готовьте мудя к раздаче. Сегодня вечером комбат кастрирует весь взвод.

Мудрецкий разозлился.

– Нечего стоять! – недуром выкрикнул он. Солдаты таким злым своего взводника еще не видели. – Столб к дороге! Колючку восстановить!

Перед ужином Стойлохряков приехал на своем «Ауди-100» проверить, как идут дела.

Лейтенант скомандовал: «Становись!» Но так как люди работали в разных концах парка, собрать всех удалось не сразу.

Фрол, топая рядом с Простаковым, с тревогой слушал беспокойный глубокий бас комбата. Пока слов не разобрать. Но явно подразделение на промывании. Леха успел выспаться в кустах, благо работали по тыльной стороне вплотную с палисадничком, и ничем не выдавал собственного беспокойства.

– Слышь, орет как, – до поворота оставалось несколько метров. – Может, повременим? – советовался Фрол.

– Нечего. Когда всех вместе трахают, то не страшно, а главное, не обидно.

Парочка вяло выплыла из-за угла.