Уайт: Мы запутались в фантазиях и иллюзиях.

Кришнамурти: Да, в романтике и во всем таком. Итак, вы говорите, что просветление – это мгновенное восприятие истины. Что вы подразумеваете под "восприятием"? Существует ли какой-нибудь воспринимающий, кто мгновенно воспринимает истину?

Уайт: Если вы спрашиваете у меня, то я бы сказал, что это парадоксальная ситуация и-да-и-нет.

Кришнамурти: Нет! Это совсем не то. Кто такой воспринимающий?

Уайт: Ну, возьмем меня, например. Я – воспринимающий.

Кришнамурти: Вы – тот воспринимающий, кто воспринимает истину?

Уайт: Предположим.

Кришнамурти: Что вы такое? Что такое воспринимающий?

Уайт: Это биологически-организмический аспект меня. Это генетическая наследственность. Это социальное окультуривание и обусловливание...

Кришнамурти: Да-да, продолжайте. Это страх, удовольствие, боль.

Уайт: Это все эмоциональные измерения. Затем это способность рационально, логически, аналитически мыслить.

Кришнамурти: Ее может и не быть. Вы можете быть сумасшедшим.

Уайт: Да, такое тоже возможно.

Кришнамурти: Как вы думаете, сэр, не является ли воспринимающим прошлое?

Уайт: Вовсе нет.

Кришнамурти: Что значит ваше "нет"?

Уайт: Поскольку у нас есть способность к осознанию, то мы обладаем и способностью к отвлеченному принятию какого-то ментального установления помимо того, что воспринимаем.

Кришнамурти: Но, сэр, вы не ответили на мой вопрос. Кто же все-таки воспринимает?

Уайт: В предельном смысле, воспринимающий – это космический процесс, действующий через меня.

Кришнамурти: Ага, вот оно что! "Космический процесс, действующий через меня" – ведь так вы сказали? А вот это "вы" – оно очень ограничено! Оно самолюбиво, эгоистично, оно страдает. Воспринимающий – это то, куда все это входит. Туда входят "ваши" биологические реакции, иллюзии, излюбленные теории – правильно? – "ваши" умозаключения и идеалы, которыми это "вы" живет, и т.д. и т.п. Все это и является памятью. Без памяти вы не смогли бы думать, не смогли бы говорить все это.

Уайт: Да, это верно.

Кришнамурти: Значит, все это создано воспоминаниями.

Уайт: Если вы приравниваете мышление к восприятию, то да. А я так не думаю.

Кришнамурти: Однако вы сказали, что существует воспринимающий, который и является всем этим.

Уайт: Но не только этим.

Кришнамурти: Как вы можете это знать? Вам хотелось бы думать, что он – не только это.

Уайт: Мой непосредственный опыт говорит мне, что не только это.

Кришнамурти: А опыт в качестве того, кто оценивает, – как раз самая опасная вещь.

Уайт: Вовсе нет, ведь даже крайне субъективное знание проходит проверку у сообщества, которое его разделяет.

Кришнамурти: Да-да, а общее знание всегда ограничено.

Уайт: Пусть оно ограничено, но отсюда же не следует, что оно не истинно.

Кришнамурти: Нет, будь то неистинное знание или истинное знание, и то и другое остается знанием. И именно о знании мы говорим, а не о том, хорошее это знание или плохое.

Уайт: Ладно, но вы только что сказали, что мое знание или мои опыт могут оказаться неверными.

Кришнамурти: Нет, я говорил, что воспринимающий – это прошлое, действующее в настоящем.

Уайт: И что из этого следует?

Кришнамурти: Пока прошлое наблюдает, пока воспринимает, оно не будет истиной. Пока воспринимающим является прошлое, которое, как мы соглашаемся, истинно, он воспринимает то, что сам расценивает как истину, но что в действительности не истинно, ибо его оценка происходит в соответствии с его прошлым, то есть с памятью.

Уайт: Позвольте мне проверить вашу перспективу на простом примере. Если я наблюдаю прекрасный закат и зрелище полностью меня захватило, тогда ведь нет ни мыслей, ни воспоминаний, ни ментальных сопоставлений. Есть лишь прямое благодарное принятие...

Кришнамурти: Нет-нет, даже принятия нет. Переживание настолько великолепно, что нет ничего, кроме этого – поглощенности переживанием заката. И что же происходит? Вы не оставляете его. Мысль овладевает вами и говорит: "Какое великолепие! Как это прекрасно! Я должен вернуться завтра и увидеть это снова".