Шахид нажал кнопку ответа и сказал с преувеличенной радостью:

– Пашка? Здорово, брат! Рад тебя слышать… У меня? У меня, как всегда, все в порядке. Ты-то как? Ага… Ага… Во как! Слушай, я тут на переговорах, договор подписываю. Давай, вечерком подползай ко мне домой, там все и обсудим. Давай, жду. Часиков в восемь.

Дождавшись окончания разговора, Спец вернул Шахиду бинокль:

– Нужна лебедка, альпинистские причиндалы, пара ведер, ну и роба какая-нибудь.

– Хорошо. К утру сделаем. – Шахид протянул Спецу заранее приготовленную пачку стодолларовых купюр – аванс за предстоящую работу.

С равнодушным видом Спец убрал деньги в нагрудный карман и встал, отряхивая куртку и джинсы:

– Пойду вниз, посмотрю.

Стас и Кожурина вылетели из «Пулково» рейсом «Уральских авиалиний» в половине первого ночи. В екатеринбургском аэропорту «Кольцово» они должны были приземлиться в начале шестого, но с учетом смены часовых поясов перелет занимал всего два с половиной часа.

В салоне «сто пятьдесят четвертого» места у них были рядом. Кожуриной досталось более удобное, у иллюминатора. Первую половину полета больше молчали. Кожурина заметила:

– Вы нервничаете, Станислав Александрович. Боитесь летать, или это со мной связано?

– Ну что вы! Ни то ни другое.

– Тогда что?

– По поводу московской проверки переживаю.

– У вас в делах непорядок?

– Просто думаю: вдруг они захотят у меня что-то спросить, а меня нет? Еше решат, что я специально сбежал. Спрятался.

Кожурина покачала головой и отвернулась к окну, глядя на огоньки в десяти километрах под ними.

В детстве Скрябин очень любил самолеты. Несколько раз родители ездили с ним на юг отдыхать, и всегда так получалось, что туда они отправлялись на поезде, а обратно – на самолете, так что радость от предстоящего перелета скрашивала перспективу расставания с морем и «праздника» 1-го сентября. Став взрослым, он много лет не летал – зарплата оперуполномоченного и цена авиабилета в середине девяностых годов, когда он работал «на земле», были понятиями несовместимыми. Если в отпуске и удавалось куда-нибудь выбраться, то исключительно поездом. С переходом в главк появились командировки, но к этому времени Скрябин уже наслушался столько ужасов про самолеты – то там упадет, то здесь взорвется, что относился к ним не то чтобы с опаской, но несколько настороженно.

Так что Кожурина была в чем-то права. А с учетом того, что ее присутствие тоже не добавляло Стасу спокойствия, получалось, что права она была полностью.

Стюардесса предложила ужин. Скрябин взял, Кожурина отказалась.

– Что так? – спросил Стас.

– На ночь не ем.

– С фигурой у вас и так все в порядке.

– Потому и в порядке. Спасибо за комплимент. Второй за сегодняшний день. Это что, тенденция?

– Что вы, что вы? Нам, скромным операм, вредно заглядываться на звезды. Метеоритный дождь может замучить.

– Или метеоризм? – Кожурина отвернулась к окну.

Скрябин увидел отражение ее лица на стекле: она улыбалась.

– Вы знаете, я тогда тоже от ужина воздержусь, – Стас закрыл пластмассовый бокс с едой. – А то как-то неудобно одному.

– Я не хотела испортить вам аппетит.

– Дело не в этом, я просто не люблю есть один.

– А еще говорят, что вы индивидуалист.

– Это зависит от ситуации.

– Все-таки вы очень напряжены. Может, дело не в московской проверке, а в том, что вы мне того допроса простить не можете?

– К вам претензий нет. Вы просто делали свое дело.

– Как мама?

– Спасибо, лучше. Иначе бы я ее одну не оставил.

– А жена?

– Мы разошлись.

О разводе Стаса Кожуриной было известно. Зачем же спросила? Татьяна мысленно усмехнулась: все взаимосвязано, и присутствие Скрябина действует на нее не меньше, чем ее – на него. И началось все с того самого допроса. Правильно говорится, что и от любви до ненависти и наоборот – один только шаг…

Кожурина извинилась за вопрос о жене. Скрябин пожал плечами:

– Спрашивать – ваша работа. Можно, я тоже спрошу? Вы тогда вправду думали, что Шилов замазан?

– Всего лишь одна из версий. Или прикажете вашего Шилова внести в список неприкасаемых?

– Главное, чтобы он в черных списках не застрял.

– Перед законом, Станислав Александрович, все равны.

– А перед вами?

Кожурина усмехнулась и не ответила. Стас немного придвинулся к ней, сел вполоборота:

– Вот принесут вам компромат на Арнаутова – и будете работать?

– Запросто.

– Как джентльмен, вынужден поверить даме на слово.

– Кстати, вы, Скрябин, действительно джентльмен. Чего не скажешь про некоторых.

– Большое спасибо. Однако это тоже комплимент. Или я ошибаюсь?

– Это констатация факта… Вам в Нижнем Тагиле бывать приходилось?

– Тьфу-тьфу-тьфу, бог пока миловал. Да я туда особо и не стремлюсь( В Нижнем Тагиле находится единственная в стране специализированная колония для осужденных сотрудников правоохранительных органов.) А вам приходилось?