Волны начали заливать маленькую лодку, заставляя шпангоуты скрипеть и стонать.

Эдема окинул тяжелым взглядом облака и сказал, «Через пять минут будет точно плохо, а затем еще хуже, перед тем, как небо очистится».

Моя лодка не сможет выдержать всё это.

Нам придется проплыть оставшуюся часть пути». И с этими словами перевозчик снял свою рубашку и начал обвязывать ее вокруг своей талии.

«Но я не умею плавать», - сказал арканист.

Дал допил свое вино, перевернул кубок вверх дном, и твердо поставил на столешницу.

Это был момент выжидающей тишины, поскольку он наблюдал за мной, с неопределенно самодовольным выражением на своём лице.

– Не плохая история,- признался я.

– Умения Руэ оказались немного лучше.

Дал нагнулся в быстром, насмешливом поклоне.

– Я буду иметь это в виду,- сказал он, затем поднял один палец и окинул меня заговорщическим взглядом.

– Здесь не только моя история, придуманная, чтобы восхитить и развлечь, но есть здесь и зерно истины, скрытое в тех пределах, где только самый умный студент мог бы найти его.
– Выражение его лица стало таинственным.

– Понимаешь, вся истина в мире заключена в историях.

Позже, тем же вечером, я рассказал об этой встрече своим друзьям во время игры в карты в Анкере.

– Он дает тебе намек, тупица,- сказал Мане раздраженно.

Карты были против нас всю ночь, и мы проиграли пять сдач.

– Ты просто не хочешь слушать его.

– Он намекает, что я должен бросить изучать симпатию на семестр?
– спросил я.

– Нет,- отрезал Мане.

– Он сказал тебе то, что я говорил тебе уже дважды.

Ты король идиотов, если ты начнёшь учиться в этом семестре.

– Что?
– спросил я.

– Почему?

Мане с глубоким спокойствием взял свои карты.

– Квоут.

Ты умный мальчик, но у тебя немало проблем, поскольку ты не слушаешь то, что не хочешь слышать.
– Он посмотрел влево и вправо на Вилема и Симона.

– Не хотите попробовать сказать ему?

– Пропусти семестр,- сказал Вилем не смотря на свои карты.

И добавил, - Тупица.

– Тебе это действительно нужно,- сказал Сим искренне.

– Все люди по-прежнему говорят о суде.

Они все постоянно говорят об этом.

– О суде?
– я улыбнулся.

– Это было больше оборота назад.

Они говорят о том, что я оказался совершенно невиновным.

Реабилитирован в глазах Железного Закона и непосредственно милосердного Тейлу.

Мане громко фыркнул, опустив карты.

– Было бы лучше, если бы ты был виновен по-тихому, нежели невиновен настолько громко.
– Он посмотрел на меня.

– Ты знаешь, насколько долго допрашивали бы арканиста по обвинению в сношениях с тёмными силами?

– Нет,- признался я.

– Я тоже,- сказал он.

– Это означает, что это было бы очень, очень долго.

Ты невиновен.

Для тебя - это хорошо.

Но суд обратил на Университет большой яркий чёрный глаз.

Это напомнило народу, что, в то время как ты не заслужил сожжения, то некоторые арканисты вполне могли бы.
– Он покачал головой.

– Будь уверен, мастера одинаковы в этом, как мокрые взбесившиеся кошки.

– Некоторые студенты тоже не слишком-то рады,- добавил Вил мрачно.

– Это не моя ошибка, был суд!
– Я запротестовал, затем немного отступил.

– Не совсем.

Амброз вызвал это.

Он был за кулисами всё это время, похихикивая в рукав.

– Несмотря на это,- сказал Вил.

– Амброз достаточно разумен, чтобы избежать расплаты за этот случай.

– Что?
– спросил я удивлённо.

– Он не собирается добиваться признания?

– Не он,- сказал Вилем.

– Он уехал домой два дня назад.

– Но ничего не связывало его с судом, - сказал я.

– Зачем он уехал?

– Потому что магистры не идиоты,- сказал Мане.

– Оба вы огрызались друг на друга как бешеные собаки, с тех пор, как встретились в первый раз.
– Он выпятил глубокомысленно губы , показывая преувеличенную невиновность.

– Скажи, что мне напоминает.

В любом случае, что ты делал в Золотом Пони, когда ночью загорелась комната Амброза?

– Играл в карты,- сказал я.

– Ну, разумеется, - сказал Мане с глубоким сарказмом.

– Оба из вас кидали камнями друг в друга в течение целого года, и один из вас наконец поразил гнездо шершня.