— «Олег Шипилов отличается уважительным отношением к окружающим людям, всегда готов прийти на помощь, он аккуратен, исполнителен, неоднократно занимал призовые места в конкурсах…» — продолжал зачитывать адвокат. Теперь это, кажется, была характеристика из кружка моделирования, который Шипилов посещал в детстве.

Лена ударила молоточком по столу. Пора было прекращать балаган.

— Это к делу не относится!

Адвокат сыто улыбнулся — точь-в-точь кот, добравшийся до миски со сметаной, только что усов не облизывает.

— Позвольте, ваша честь, напротив, это имеет к делу самое непосредственное отношение!

— Поясните, — потребовала Лена. — Как относится к делу любовь обвиняемого к авиамоделированию?

— Напрямую. Я счел своим долгом предоставить суду сведения, характеризующие личность подсудимого. По закону, характеристика личности должна быть по возможности приобщена к делу.

— Думаю, приобщать к делу характеристику из кружка авиамоделирования не обязательно.

— Напротив, ваша честь, — осклабился адвокат. — Суд обязан собрать максимально полные сведения о подсудимом, это называется «сведения, характеризующие личность обвиняемого» и рассматривается как часть доказательной базы. Ваш отказ приобщить к делу одну из характеристик моего подзащитного — прямое нарушение Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. Я настаиваю на приобщении к делу характеристик! В противном случае воспользуюсь своим правом требовать отвода судьи.

Лена почувствовала, как лицо заливает краской. В кодексе действительно написано, что надо собрать сведения, характеризующие личность? Или нет? Она должна была это знать. Более того: знала, совершенно точно знала. И — забыла. Идиотка! Стараясь не выдать паники, Лена посмотрела на Говорова. Но тот продолжал черкать в блокноте. Похоже, крестики-нолики ему наскучили. Теперь Говоров рисовал самолетики и, когда адвокат Шипилова пригрозил Лене отводом, даже головы не поднял. И что ей прикажете делать? На глазах у всех листать кодекс, расписываться в собственной некомпетентности? Позорище… Лена перевела взгляд на Диму. Господи, ну чем ей Дима-то поможет? Но он помог. Покосился на адвоката и уверенно кивнул: мол, прав адвокат, Елена Владимировна, все так.

Лена набрала в грудь воздуха, опустила молоточек на стол:

— Суд определил приобщить характеристики к материалам дела. Можете продолжать.

Адвокат Шипилова продолжал читать характеристики еще минут сорок. Исчерпав запас характеристик, он жестом фокусника извлек из портфеля еще одну увесистую папку — заключение психолого-педагогической экспертизы относительно личности обвиняемого. «Сколько их там у него еще, этих характеристик и заключений? Какой-то бездонный портфель, честное слово, — с тоской подумала Лена. — Закончатся у него когда-нибудь эти папки или нет?» Хотя не исключено, что, если папки когда-нибудь закончатся, адвокат вытащит из портфеля кролика, и ей придется выслушать прочувствованную речь о том, как Олег Шипилов об этом кролике заботился и самолично рвал для него траву на приусадебном участке.

Заключение экспертизы адвокат, само собой, тоже хотел бы процитировать, приобщить к делу, а также пригласить в зал заседаний психолога, проводившего экспертизу, для дачи разъяснений.

— Суд не назначал проведения экспертизы, — попыталась возразить Лена. — Не вижу причин цитировать ее заключение и приобщать к делу.

Адвокат снова сыто улыбнулся:

— Это независимая экспертиза. Она проводится независимо от распоряжения суда и также является частью доказательной базы. А поскольку судебный процесс у нас открытый и гласный, доказательства полагается представлять и оглашать на судебном заседании. Так вы позволите приступить?

Разумеется, Лена позволила. А куда деваться?

К кафедре вышел сухопарый лысый дядечка-психолог. Прокашлявшись, он принялся зачитывать заключение экспертов, тестировавших Шипилова на предмет способности к социальной адаптации, контактности, эмпатии, степени конфликтности, склонности к проявлениям агрессии и так далее, и так далее. Разумеется, проведя всесторонние исследования, группа экспертов в количестве восьми человек (педагоги, психологи и врач-невропатолог) пришла к выводу, что Олег Шипилов ни при каких условиях не способен совершить насильственные действия в отношении кого бы то ни было. И уж тем более он не способен совершить их в отношении слабой пожилой женщины, каковой является потерпевшая.

Что значит ни при каких условиях не способен? Что за бред? Любой человек способен на насилие при определенном стечении обстоятельств! Как такое, с позволения сказать, экспертное заключение можно считать доказательством? А между тем заключение имеется, вот оно, на столе. Неважно, сколько за него заплатил Шипилов-старший этим горе-специалистам. Лена обязана его принять в качестве доказательства, потому что таков закон.

Неспособный к насилию пионер-герой Шипилов по-прежнему сидел развалившись на стуле и выглядел довольным. Адвокат, наклонившись к нему, что-то негромко говорил, кивал: мол, все в порядке, не волнуйся. Шипилов улыбался в ответ. А чего ему не улыбаться? Он вполне себе в шоколаде.

Лена чувствовала себя полной идиоткой. Вот стоит за кафедрой этот психолог, рассказывает ей о том, что Шипилов не способен на проявление агрессии, а она должна сидеть и слушать, потому что это право защиты — вызывать свидетелей, экспертов, предоставлять доказательства невиновности подсудимого, прямые или косвенные… Говорову, похоже, вообще все равно. Может, ему заплатили за такую политику невмешательства? Почему нет? Всем деньги нужны, и Говоров наверняка не исключение. Прокурор — он тоже человек. А может, богатый папаша Шипилова поднял какие-нибудь свои связи, и Говорову пообещали повышение, если он развалит дело? Собственно, ему ведь даже делать для этого ничего не надо: знай себе сиди, молчи, рисуй в блокноте самолетики, а говорить предоставь адвокату…