Трубы протрубили тревогу, и Моисей поспешил предупредить их: “Для чего вы преступаете повеление Господне? Это будет безуспешно. Не ходите, ибо нет среди вас Господа; – чтобы не поразили вас враги ваши. Ибо Амаликитяне и Хананеи там пред вами, и вы падете от меча”.

Хананеи уже слышали о таинственной силе, которая охраняла этот народ, и о чудесах, которые были совершены ради него, и теперь они собрали мощное войско, чтобы отразить удар захватчика. Нападающие же не имели вождя. Ни одна молитва не была вознесена к Господу с просьбой даровать им победу. Они бросились в бой с отчаянной решимостью или изменить уготованную им участь, или умереть в битве.

Хотя и не имея большого военного опыта, они все же располагали немалым числом вооруженных мужчин и надеялись внезапной стремительной атакой сломить сопротивление врага. Они самонадеянно бросили вызов врагу, который, в свою очередь, не осмеливался нападать на них.

Хананеи расположились на скалистом плато, куда можно было добраться только по крутым и труднопроходимым тропам. Поэтому многочисленная армия израильтян могла лишь сделать свое поражение еще более ужасным. Они медленно продвигались по горным тропам, подставляя себя под смертельные удары врагов, находившихся на вершине. Сверху с оглушительным шумом на них летели огромные валуны, которые, стремительно несясь вниз, обагряли свой путь кровью убитых. Достигшие же вершины и смертельно уставшие от тяжелого подъема были сброшены жестоким натиском врага. Число жертв было огромно. Поле боя усеяли трупы. Израильская армия оказалась полностью разгромлена. Уничтожение и смерть – вот к чему привела смута.

Вынужденные в конце концов отступить, уцелевшие “возвратились… и плакали пред Господом; но Господь не услышал” (Втор. 1:45). Эта выдающаяся победа врагов над Израилем, приближения которого хананеи ожидали с таким трепетом, придала им твердую решимость для дальнейшего сопротивления. Все, ранее слышанное о чудесах, совершенных Богом для Своего народа, они теперь посчитали ложью и чувствовали, что напрасно так боялись евреев. Первое поражение Израиля, придавшее столько смелости и решительности хананеям, весьма осложнило дальнейшее завоевание их страны. Израильтянам больше ничего не оставалось, как покинуть победоносного врага и удалиться в пустыню, зная, что она станет могилой для целого поколения.

Суды, постигшие Израиля, некоторое время сдерживали ропот и непокорность народа, но мятежный дух, все еще живший в их сердцах, впоследствии принес самые горькие плоды. Прежние недоразумения были просто обыкновенными бунтами, возникавшими от случайно вспыхивавшего недовольства возбужденного множества, но то, что произошло теперь, явилось результатом тщательно разработанного заговора с целью свергнуть власть вождей, поставленных Богом.

Корей, возглавивший это восстание, был левит, из семьи Каафа, и приходился двоюродным братом Моисею. Это был талантливый человек, пользовавшийся влиянием в народе. Хотя на него и возложили ответственность служить в скинии, он не довольствовался этим и страстно желал стать священником. Раньше священником мог быть каждый первородный в семье, но когда это право стало достоянием только Аарона и его семьи, чувство зависти и негодования овладели сердцем Корея, и некоторое время он тайно противился власти Моисея и Аарона, не осмеливаясь все же открыто проявить свое недовольство. Постепенно у него созрел дерзкий план свергнуть как гражданскую, так и духовную власть. Недостатка в сочувствующих не было. Неподалеку от шатров Корея и каафитян с южной стороны скинии располагалось колено Рувимово и шатры Дафана и Авирона, князей этого колена. Они охотно поддержали честолюбивые планы Корея. Будучи потомками старшего сына Иакова, они претендовали на гражданскую власть, а также вместе с Кореем хотели разделить почести священства.

Настроение народа благоприятствовало замыслам Корея. Горько разочарованным в своих радужных надеждах людям немного было нужно, чтобы снова испытать чувства зависти, сомнения и недовольства, и, как и раньше, все их негодование обрушилось на голову их терпеливого вождя. Израильтяне постоянно забывали, что они находятся под водительством Бога, что Ангел Завета – их невидимый вождь, что Христос, облеченный в облачный столп, шел впереди них и что от Него Моисей получал все указания.

Они были не в состоянии примириться с ужасом вынесенного им приговора; они никак не могли свыкнуться с мыслью, что им придется умереть в пустыне, и, конечно, постоянно искали любой повод, чтобы доказать, что не Бог, а Моисей, начальствующий над ними, предрек их судьбу. Самые искренние попытки “кротчайшего человека на земле” подавить вспыхнувшее возмущение ни к чему не привели, и хотя последствия Божьего гнева, вызванного их прошлым упрямством, все еще явственно ощущались в их поредевших рядах, все же это мало чему научило их. Искушение снова одержало победу над ними.

Прежняя скромная пастушеская жизнь Моисея была гораздо спокойнее и счастливее его теперешнего положения вождя этого многочисленного мятежного народа. Однако Моисей не осмеливался делать выбор. Вместо пастушьего посоха ему вручили скипетр, который он не мог выпустить из рук до тех пор, пока Бог не освободит его.

Тот, Кто читает тайные помыслы всех сердец, знал о намерении Корея и его друзей и дал Своему народу соответствующее предостережение и указание, чтобы они сумели избежать обмана со стороны этих коварных людей. Они видели, как суд Божий настиг Мариамь за то, что она питала чувства зависти и недовольства к Моисею. Господь объявил, что Моисей более чем пророк. “Устами к устам говорю Я с ним… как же вы не убоялись упрекать раба Моего, Моисея?” (Чис. 12:8). Эти слова относились не только к Мариами и Аарону, но и ко всему Израилю.

Корей и его сообщники были удостоены особых милостей. Они принадлежали к числу тех, кто восходил на гору и созерцал Божественную славу. Но с тех пор они изменились. Сначала они поддались небольшому искушению, которое, не встретив с их стороны сопротивления, все крепло, пока наконец сатана не овладел их разумом и они не осмелились открыто выразить свое возмущение. Якобы интересуясь благосостоянием народа, они на первых порах поделились своим недовольством друг с другом, а затем и с начальниками Израиля. Их нашептывания были приняты с такой готовностью, что они отважились на большее, пока в конце концов действительно не поверили, что ими движет ревность о Боге.