Шрифт:
– Ах ты, лодырь!
– как-то воскликнула она, ущипнув его за мускулистую шею.
– Пойди поиграй в паллоне.
– Яженат, - ответил он, не подняв лица.
– Больше я в игры не играю.
– Пойди повидай друзей.
– Теперь у меня нет друзей.
– Глупый ты, глупый! Нельзя же сидеть взаперти весь день!
– Я никого, кроме тебя, не хочу видеть.
– Он сплюнул на оливковое дерево.
– Перестань, Джино, не говори глупостей. Пойди повидайся с друзьями и приведи их в гости. Мы же с тобой любим общество.
Он озадаченно посмотрел на нее, но дал себя уговорить, ушел, обнаружил, что друзья не забыли его, и вернулся через несколько часов в приподнятом настроении. Лилия поздравила себя с умением обращаться с ним.
– Я уже готова принимать гостей, - сказала она.
– Я намерена встряхнуть Монтериано, как встряхнула Состон. Приведи сколько хочешь мужчин, а они пусть берут с собой своих жен и сестер. Ясобираюсь устраивать чай по-английски.
– Тут есть моя тетка с мужем. Но мне казалось, что тебе не хочется принимать моих родственников.
– Никогда ничего подобного я не...
– Да, но ты была бы права, - возразил он горячо.
– Они тебе не компания. Многие занимаются торговлей, да и наша семья немногим лучше. Тебе нужны люди воспитанные и знатные.
«Бедняжка, - подумала Лилия, - как печально вдруг понять, что твоя родня вульгарна».
И она принялась уверять, что любит дурашку ради него самого. Он покраснел и стал щипать свои усики.
– Но, кроме твоих родственников, я хочу видеть и других людей. Ведь есть же у твоих приятелей жены и сестры?
– Да, конечно, но я едва знаю их.
– Не знаешь жен и сестер своих друзей?
– Ну да. Если они бедны и вынуждены где-то работать, то я еще могу их встретить, а так... Правда, бывали случаи...
– Он спохватился и замолчал.
Был такой случай, что его познакомили с одной молодой особой в матримониальных целях. Приданое оказалось недостаточным, и знакомство тем и кончилось.
– Как забавно! Вот я и хочу все изменить. Ты приведешь к нам своих друзей, а я заставлю их привести своих родных.
Он с некоторой безнадежностью взглянул на нее.
– Вот скажи, кто у вас видные люди? Кто возглавляет общество?
Он полагал, что комендант тюрьмы и его помощники.
– Так, а они женаты?
– Да.
– Вот видишь. Ты их знаешь?
– Да... в каком-то смысле...
– Понятно!
– негодующе воскликнула она.
– Они относятся к тебе свысока, не так ли?
– (Он кивнул.) - Бедняжка! Но подожди! Я скоро положу этому конец. Ну, еще кто?
– Иногда наезжает маркиз. Потом каноники коллегиальной церкви.
– Женаты?
– Каноники...
– начал он, и в глазах его заиграли лукавые огоньки.
– Ах да, я забыла про ваш ужасный обет безбрачия. А в Англии священники стоят в центре всей жизни. Но все равно, отчего бы мне с ними не познакомиться? Может быть, будет проще, если я нанесу всем визиты? Разве не так у вас делается?
Он выразил сомнение в том, что так будет проще.
– Но должна же я быть с кем-то знакома! Что это за люди, с которыми ты сегодня разговаривал?
Люди низкого происхождения. Он и имен-то их не помнит.
– Джино, милый, зачем же ты тогда с ними разговариваешь? Разве тебя не заботит твое общественное положение?
Но Джино теперь заботился только о карманных деньгах и о том, чтобы проводить время в праздности. Выразил он это следующим образом:
– Уф! До чего жарко. Дышать нечем. Явесь вспотел. Умираю. Надо освежиться, а то мне сегодня будет не заснуть.
И, оборвав таким образом разговор, он выбежал в лоджию, растянулся на парапете под безмолвным звездным небом и принялся курить и сплевывать.
Лилия все-таки сделала вывод, что общество на континенте совсем не так свободно от предрассудков, как она воображала. Да она, собственно, пока и не видела никакого общества. Италия - восхитительная страна, если ты родился мужчиной. Тогда можешь наслаждаться такой утонченной роскошью, как социализм - тот социализм, который основан не на равенстве дохода или репутации, а на равенстве образа жизни. Демократия кафе и улиц разрешила величайший вопрос нашего времени, и братство сделалось реальностью. Но касается это только братства мужского, и достигнуто оно за счет братства женщин. Почему бы не познакомиться и не подружиться с соседом в театре, со спутником в поезде, если знаешь, что между вами не встанет ни женское осуждение, ни женская интуиция, ни женское предубеждение? Да подружись вы, как Давид и Ионафан, - все равно вам незачем ходить друг к другу в дом. Всю жизнь вы будете встречаться под открытым небом, единственной крышей на юге, и ваш друг будет плевать куда попало и божиться, а вы - неправильно произносить трудные слова, но хуже вы относиться друг к другу не станете.