Шрифт:
– Мой брак будет вполне английским, - гордо продолжал он.
– Я не забочусь о деньгах. Она нужна мне ради сына. Неужели вы не понимаете?
– Нет, - ответила мисс Эббот, вконец озадаченная. И вдруг ее осенило.
– В этом нет надобности, синьор Карелла. Если ребенок вам в тягость...
– Она всегда потом вспоминала, что, к своей чести, сразу поняла свою ошибку.
– Я не так выразилась, - добавила она быстро.
– Я понимаю, - вежливо ответил он.
– Когда говоришь на чужом языке - а вы так чудесно говорите по-итальянски, - легко ошибиться.
Она вгляделась в его лицо, но не увидела ни намека на иронию.
– Вы хотели сказать, что нам с ним не придется пока быть вместе. Вы правы. Но что делать? Няньку я держать не могу, а Перфетта слишком неумелая. Когда он болел, я ее к нему не допускал. Когда его надо выкупать - приходится же купать его время от времени, - то кто его моет? Я. Я кормлю его или решаю, чем покормить. Я сплю с ним и утешаю, когда ночью ему не по себе. Только я разговариваю с ним, только я пою для него. Не будьте же несправедливы - мне нравится все это делать, но все-таки...
– голос его прозвучал жалобно, - эти дела отнимают много времени и не очень подходят для молодого человека.
– Очень не подходят.
– Мисс Эббот утомленно прикрыла глаза. С каждой минутой ситуация становилась все затруднительнее. Если бы только не испытывать такую усталость, ей легче было бы бороться с обуревавшими ее противоречивыми чувствами! Как ей недоставало стойкого и тупого упорства Генриетты или бездушной дипломатичности миссис Герритон...
– Еще вина?
– заботливо спросил Джино.
– Нет, нет, благодарю вас. Синьор Карелла, ведь женитьба - очень серьезный шаг. Вы не могли бы найти более простой выход? Например, попросить кого-то из родственников...
– Отдать в Эмполи? Да это все равно что отдать в Англию!
– Так отдайте в Англию.
Он рассмеялся.
– У него там есть бабушка, вы же знаете, - миссис Теобалд.
– У него и здесь есть бабушка. Нет, он доставляет много хлопот, но я с ним не расстанусь. Я даже не хочу приглашать сюда отца и мать. Они нас разлучат.
– Каким образом?
– Они разлучат наши мысли.
Она умолкла. Этому жестокому, порочному человеку были ведомы недоступные ей утонченные чувства. Ей в полную силу открылась страшная истина - что скверные люди способны любить. Все ее моральные принципы были сокрушены. Спасти ребенка, не дать заразе проникнуть в него - вот ее долг, и она по-прежнему собиралась выполнить его. Но приятное сознание превосходства добродетели покинуло ее. Она находилась в присутствии чего-то более великого, чем добро и зло.
Забыв про обязанности хозяина, побуждаемый инстинктом, который она в нем пробудила, он перешел в комнату.
– Просыпайся!
– потребовал он, словно будил взрослого приятеля. Он приподнял ногу и легонько нажал мальчику на живот.
– Осторожней!
– вскрикнула мисс Эббот. Она не привыкла к такому способу будить грудных младенцев.
– Он не длиннее моего ботинка, правда? Можете вы себе представить, что потом его ботинки будут такой величины, как сейчас - все его тело. И что он тоже...
– Ну можно ли с ним так обращаться?
Он застыл в задумчивости, поставив ногу на тельце ребенка, охваченный вдруг желанием, чтобы сын был похож на него и породил подобных себе сыновей и те населили землю. Это сильнейшее из желаний, охватывающих мужчину, если ему вообще дано испытать его, - сильнее любви, сильнее желания личного бессмертия. Им хвалятся все мужчины, уверяя, будто испытывают его, но на самом деле у большинства помыслы сосредоточены на других вещах. Лишь немногим дано осознать, что они вечно могут источать свою телесную и духовную жизнь. Мисс Эббот, несмотря на все свои добродетели, не могла постичь этого чувства, хотя такие тонкости как раз доступнее пониманию женщин. И когда Джино показал сперва на себя, а потом на ребенка и сказал: «Отец - сын», она восприняла его слова как ласковый лепет и машинально улыбнулась.
Ребенок, первенец, проснулся и широко раскрыл глаза. Джино не заговорил с ним, а продолжал излагать свои соображения.
– Эта женщина будет делать все, что я велю. Она любит детей. Опрятна. У нее приятный голос. Красивой ее не назовешь, не буду вас обманывать. Но в ней есть все, что мне нужно.
Ребенок издал пронзительный вопль.
– Пожалуйста, осторожнее!
– взмолилась мисс Эббот.
– Вы раздавите его.
– Пустяки. Вот если он плачет беззвучно, тогда надо беспокоиться. Просто он думает, что сейчас я буду его купать, и он прав.
– Купать?
– поразилась она.
– Вы? Прямо здесь?
Такая идиллическая деталь разрушила все ее планы.
Добрых полчаса у нее ушло на тонкую подготовку и пробные атаки с высоких нравственных позиций, но ей не удалось ни напугать противника, ни рассердить его, ни хотя бы отвлечь чуть-чуть от домашних занятий.
– Утром я ушел в аптеку, - продолжал он, - и посиживал там в прохладе. И вдруг вспомнил, что Перфетта еще час назад согрела воды - вон она стоит, накрытая подушкой. Я сразу вернулся, надо же его искупать. Извините меня. Откладывать больше нельзя.