Из вполне «легального» арсенала приёмов следователя — оставить обвиняемого до суда на свободе, под подписку о невыезде. Уже говорилось о том, что в отношении 90 % «подписочников» суд, ориентируясь на подобное решение следователя, ограничивается «условным» приговором, а ведь по подавляющему большинству уголовных дел следак вправе принимать подобные решения единолично (лишь в резонансных делах на него давят «свыше» в ту или иную сторону).

Но, допустим, «клиент» уже находится в СИЗО, и изменить меру пресечения по разным причинам невозможно, — однако следователь может дать «куму» задание на «оперативное сопровождение» дела, а может — и не давать… На совершенно законных, заметьте, основаниях узника СИЗО не будут прессовать, мучать, бить и опускать ниже плинтуса… Вот и сохранит он «несознанку» (либо радостно откажется от ранее сделанной «явки с повинной») до суда, и на самом суде будет вести себя увереннее, что для чутких к подобным вещам судей станет сигналом: не прессовали… уплатил сколько надо… заслуживает снисхождения!..

Иногда и этого мало. Тогда следак «химичит» непосредственно с самим делом, обязательно — так, чтобы формально придраться к нему было невозможно. Все положенные по закону следственные действия проводятся добросовестно и в положенные сроки, но — с допущением мелких, вроде бы не меняющих суть дела ошибок. Путаются даты составления или наименования документов, некоторые из протоколов (скажем — о создании следственно — оперативной группы) — отсутствуют вовсе, (группа два месяца вовсю уже действует, а документа о её создании — нет, следовательно — типичное самоуправство!), опись содержания уголовного дела не во всём соответствует самому содержанию, и так далее… Никакой роли во время следствия эти чисто процессуальные просчёты не имеют, но в суде из-за подобных «мелочей» многие из собранных доказательств вины оказывается невозможно использовать, и у адвоката появляются мощные зацепки… А много ли надо для оправдательного приговора матёрой защите, особенно если судьям — д а л и?..

Аналогичные схемы прокручиваются и с вещдоками. Якобы случайно путаются ножи, с т в о л ы, пули, гильзы… Часть вещдоков попросту исчезает, зато появляются какие-то л е в ы е, неизвестно откуда взявшиеся… Смазываются отпечатки, гноится одежда со следами крови, из-за нарушения режима хранения образцы мазков съедаются микрофлорой…

Самая тщательная проверка не докажет злого умысла в действиях следователя. «Ошибся — с кем не бывает!» Понятно, что «ошибиться» Система позволяет своей маленькой шестерёнке-следаку только раз-два, потом его турнут со службы и заменят другим, более ловким… Требование:»умей не с в е т и т ь с я» одинаково что у следователей, что у оперов… Вот почему далеко не с каждым из уголовных дел следователь позволяет себя «химичить». Хапать лишь «по чину» — нигде не записанное, но всеми осознаваемое условие…

5. СЛЕДОВАТЕЛИ

В каждом РОВД есть следственный отдел — от десяти до двадцати следователей и дознавателей, в обязанность которых входит возбуждать уголовные дела, вести их, оформлять должным образом, и по завершении — передавать в суд. (Либо — списывать в архив, если найти преступников не удалось).

Следователь допрашивает пострадавших, свидетелей, подозреваемых и обвиняемых, собирает акты экспертиз и характеристики на фигурантов, в случае необходимости — даёт поручения оперативникам и рассылает запросы…

У опера работёнка грязная — шляться по притонам, общаться со всяким отребьем, избивать допрашиваемых, жрать водочку по-чёрному с коллегами… А у следака работа чистенькая — сидит у себя в кабинетике и бумажки строчит, а чтобы там гражданина подозреваемого кулаком под дых ударить или резиновой палочкой шлёпнуть по суставам — так это ни Боже мой, что вы, мы ж — ментовская «интеллигенция», а для примитивного мордобоя и опера сгодятся, им зарплату именно за битьё бандитских морд и платят…

За многое не любят опера следаков, в том числе и за это чистоплюйство… А ведь фактически следаки за счёт нашей беззаветности всю жизнь и жируют!..

Справедливости ради скажу, что их служба — тоже не сахар. Каждодневно — множество допросов и опросов. Задача следака — надолго затолкать подозреваемого в узилище. Задача бандита — не дать затолкать себя туда, вот почему он юлит, лжёт, изворачивается как может, испуская в следователя невидимые потоки дикой злобы… Когда тебя изо дня в день ненавидят и пытаются надурить десятки и сотни нехороших людей, рано или поздно это начинает сказываться на психике, и без того искалеченной общением с преступным миром, с его волчьими законами и понятиями… А тут ещё и собственное начальство добавляет — дуболомы, помощи никакой, зато взмылить и подстегнуть взбучкой — завсегда пожалуйста…

Недаром же при такой вроде бы «спокойненькой» службе многие следаки — сам видел — регулярно пьют валерьянку, — шалят нервишки, палятся… Хотя в основном ведь — молодые хлопцы и девки, какие в их годы вообще могут быть нервы?!.

Как и везде в милиции, опытных кадров в следственных отделах почти уже не осталось. Одни — ушли туда, где работать спокойней и платят побольше, другие — сгорели на «фальсификатах», многие — умерли от болячек, спились, сошли с ума, а то и просто, попав начальству под горячую руку, были изгнаны ни за что!.. Взамен пришёл ничего не умеющий молодняк, учить его практически некому, каждый учится как может на собственных ошибках, многие прокалываются быстро, взамен набирают всё новых и новых, умеющих всё меньше и меньше… Куда катимся — не знаю, но удивлюсь, если в оконцовке выйдет что-то хорошее!

Вот некоторые из типажей лично мне известных следователей.

Лейтенант Крымов — низкорослый, неказистый, страдает «комплексом Наполеона», стремясь физическую малозаметность компенсировать какими-то эпохальными свершениями и великими подвигами. Но что же эпохального может быть в жизни рядового следователя?.. Так он на операх «отрывается» — просто-таки убивает нас своей въедливостью, требуя, чтобы всё «сходилось тютелька в тютельку», а такого не бывает, просчёты и непонятки есть всегда… Ему же требуется, чтобы дело было в идеальном состоянии, но такое удовольствие доставить ему опера могут редко, вот он и ноет: «В этом деле то — не так, и это — тоже… Вы совсем не даёте мне возможности как-то дожать и дотянуть до должного уровня!» Интересно, если опера должны всё ему пережевать и в рот засунуть, то зачем тогда он сам существует?.. Он и в повседневной жизни такой же — неуживчивый и колючий… В 32 года — третий раз женат. Это о чём-то говорит?!.