Ещё случай…Ехала патрульно — постовая машина по вечерней улице. Заметьте, ребята честно отрабатывали смену, а не в ближайшем пивбаре от службы отдыхали… Ехали они, стало быть, и вдруг видят — на тротуаре двое хулиганствующих малолеток ногами избивают пьяного. Подлетели, выскочили из машины, схватили за руки. Пьяный с земли бормочет: «Они у меня с руки часы сняли!..» Посмотрели в карманах — точно, у одного из пацанов чужие часики налицо… Повезли родимых в райотдел, допросили… Малолетки оказались тёртыми, пошли в отказ: шли мы-де по улице, ни о чём таком не думали, новости музыкальной жизни обсуждали, а тут подлетел этот пьяный дядька, и нас, робких ребятишек, стал зверски избивать. Естественно, из самообороны малыши отмахивались, случайно споткнувшийся налётчик упал, часы слетели с его руки и откатились в сторону… Один из ребятишек временно спрятал часы себе в карман, чтобы не пропали. Потом детишки попытались поднять упавшего, и тут — патрульщики, не разобравшись, начали к ним цепляться…

Короче, типичный бред!.. Но опровергнуть его — невозможно. Словам двух противопоставлены лишь слова одного, да и того — нетрезвого. Ну, не отпускать же прыщавых малолеток — ещё кого-нибудь в тот же вечер завалили бы!..

Поработали с ними «демократизаторами», старательно и умело, почти без следов… Почти… Сразу сознались. Допросил их официально следователь, зафиксировал признания, назначил на следующий день проведение воспроизведение, а пока — отпустил их до утра домой, придурок…

Побежали малолетки к своим родителям, а те — сразу же бросились снимать побои, моментально наняли опытного адвоката, и на следующий день в прокуратуру поступила грамотно составленная жалоба Так и так, мол, милицейские изуверы, вместо настоящих преступников задержав совершенно невинных карапузиков, зверскими побоями вышибли из них признательные показания!.. Взываем к правосудию, умоляем и требуем наказать по всей строгости эту банду палачей, фальсификаторов и милицейских оборотней!..

А для прокурора кто те обвинённые в тысяче грехов менты — сватья, братья, племяши, сынки родные?.. Никто и ничто они ему, так — райотделовские шестёрки, ментовское быдло, «знаю я их, у каждого рыльце — в пушку!..» Но каждого — не посадишь, некому будет ловить криминалов, расплодятся они тогда изобилии, и того самого прокурора в его собственном кабинете порежут, зажарят на электропечке и сожрут за милую душу!.. Поэтому хватает прокурор за задницу только некоторых, лохнувшихся, тупо н а с л е д и в ш и х на чужих рёбрах… Против патруля и ещё парочки оперов возбудили уголовное дело: «превышение служебных полномочий… фальсификация… злоупотребления…произвол в отношении малолетних…»

И — милости просим, господа бывшие милиционеры, в «зону»!.. А за что?!. За то только, что не отлынивали от службы, старались для дела… И так вот каждого из нас в любой момент начальство может подставить и сдать с потрохами. И каждый это знает, не ведает только — остановится ли на нём указующий перст судьбы, или же — пронесёт, изуродует жизнь кому-либо другому, из числа коллег-сослуживцев…

Кто следит за ментами?.. Первое — прокуратура. Она осуществляет общий надзор за соблюдением законности, принимает жалобы от населения, производит «вычитку» уголовных дел, поддерживает обвинение в суде, по подследственным делам — определяет меру пресечения — оставить ли «клиента» до суда на свободе под подписку о невыезде, или же — заключить в СИЗО.

Допустим, привели пойманного с поличным воришку к прокурору для санкции на арест (эти строки писались в 1999-м году), а у него — вся морда в фингалах, ещё и хромает… Накануне районный прокурор с начальником РОВД поцапись (не поделили авто-заправку — каждый хотел стать там «крышей», за определённый процент с выручки). Вот прокурорское чувыдло участливо и спросило у бандита: «Уж не избивали ли вас в уголовном розыске?..» А что бандит?. Рад стараться: «Ещё как били!.. Три стула и стол о мои ребра разбили, две пары обуви до дыр истрепали… Спасите, Христом молю, от мусорков — садистов!..» Прозвучи это при другом раскладе — прокурор и бровью не повёл бы, а тут — разбежался… Бандита тотчас — на волю, проверяющую комиссию с установкой на разнос — в РОВД, проводивших допрос оперов — из органов со свистом… Да разве ж это — справедливо?!.

Ещё за нами приглядывают госбезы, ихний отдел по борьбе с коррупцией. Когда-то чекисты были грозной организацией, сейчас — одна видимость. Такие же затурканные начальством и судьбою люди, что и у нас. Чуть ухватят за яишню кого-либо из власть имущих — тут же звонки сверху… просьбы, приказы, указания типа: «не того хватаете…», «…не этого надо иметь в виду… а те — и вовсе доверенные лица ТАКОГО-ТО, оперативный интерес к ним — само по себе уже провокация!..», и т. д. Вот в итоге по графе «коррупция в милицейских рядах» и числится у них главным уловом какой-нибудь бедолага-сержант, взявший на лапу «трёшник» от базарной торговки… А кто ворует миллиардами — те чистенькие!..

И, наконец — милицейская служба внутренней безопасности, «менты над ментами». О, как у нас их ненавидят, ещё бы — свои ловят своих же… Что самое гнусное — берут туда людей с богатейшим опытом, квалифицированных оперов или следователей, прекрасно знающих, что именно вынужден делать по службе каждый из нас… И, понимая это, пользуясь накопленным опытом — ловят, изгоняют и сажают нас за то самое, что их самих и продвигало по службе… Те, кому повезло не попасться, яростно охотятся за теми, кому не повезло!.. Люто ненавидят опера эту публику, и — боятся… А они, суки, испохабят карьеру, исковеркают твою жизнь в придачу, ещё и благодетелем твоим себя назовут: «Пацан, скажи спасибо, что только выгнали тебя, а могли бы и «закрыть» лет на пять…»

8. ОПЕР И ЛИТЕРАТОР

В соседнем райотделе был случай…

Один юный лейтенантик-опер решил «срубить капусту», втихую спарился с местным пожилым литераторишкой, и они совместно накатали роман: «Ментам — не больно!» Лейтенант, стало быть, давал материалы, а писатель их литературно обрабатывал, Будущий гонорар они планировали поделить пополам.

Знакомы они были давно — жили в соседних подъездах. Позднее лишь парень, женившись, переехал в квартиру жены на другой конец района. Вырос он на глазах литератора, имел его в своих авторитетах, и привык относиться к нему как к родному человеку. Вот почему правду о своей работе — не таил, рассказывал в с ё…