Но панголины не настоящие ящеры, не пресмыкающиеся, а млекопитающие. Кровь у них теплая, и детенышей они кормят молоком. Это панцирь вводит в заблуждение: подобно древним динозаврам и ныне здравствующим крокодилам, панголины спрятались в своей ороговевшей шкуре, как в блиндаже.

Хоть и в панцире, но ловко панголин на деревья карабкается. И в дупла залезает и под корнями роется: ищет муравьев и термитов. Найдет, сейчас же длинный язык с удовольствием высовывает и кладет в муравейник. Муравьи язык облепят, и панголин их на языке, как на липкой бумаге, увлекает на верную гибель в свою пасть.

Жевать некогда — все муравьи разбегутся! Да и нечем жевать панголину: во рту у него нет зубов. Они у него в… желудке. Он словно проглотил их: в желудке ящера, в самом конце его, многими рядами сидят острые роговые зубы. Сильные мышцы перетирают ими проглоченных муравьев, приготавливают из них пюре. Панголин, пообедав, может быть, уже спит давно, свернувшись в норе, а желудок его работает: жует, кусает, давит насекомых, которыми ящер пообедал.

Беззубый панголин в беде своей не одинок. У птиц тоже, как известно, нет зубов. Нет даже и в желудке: он перетирает птичий корм всей своей внутренней поверхностью, которая словно ороговела [64] . Но это не рог, а коалин — особое белковое, быстро твердеющее вещество, которым железы желудка обильно выстилают изнутри его, так сказать, жующий сектор.

Силу мышц птичьего желудка исследовали еще старые натуралисты: Сваммердам, Реомюр и Спалланцани.

Накормили индюка грецкими орехами, через четыре часа убили и посмотрели, что с ними стало: все двадцать четыре ореха вместе с кожурой превратились в муку (вернее, в тесто из ореховой муки).

Тогда Реомюр заставил индюка проглотить железную трубку, которая выдерживала давление в 30 пудов и не сминалась. Через сутки желудок индюка так основательно над ней поработал, что «прокатал» ее в пластинку. Спалланцани испытывал давление в индюшином желудке стеклянным шариком: шарик превратился в порошок [65] . Стальная игла и острое стекло, проглоченные курами, быстро становятся тупыми, не причиняя им вреда.

Птичий желудок работает особенно эффективно, если снабдить его зубными «протезами», подобранными на дороге, попросту говоря — камнями. Все птицы, а зерноядные в особенности, глотают камешки. У иных треть желудка набита ими, до тысячи камней!

Крокодила без зубов, кажется, еще никто не видел. Но и эти весьма зубастые твари на манер птиц глотают камни, чтобы облегчить труд своего жующего желудка (он у них тоже есть). Впрочем, камни нужны крокодилу и как балласт: недавно английские зоологи убедились в этом. Крокодил без камней в желудке, когда плывет, с трудом сохраняет равновесие и должен энергично работать лапами, чтобы не перевернуться вверх брюхом.

Говорят, в Нормандии на придорожных столбах можно прочитать такие объявления: «Пасите своих лошадей на моем поле. Цена: за короткохвостую лошадь десять сантимов в день, за лошадь с длинным хвостом — двадцать».

Эта странная наценка за длинный хвост объясняется просто: короткохвостая лошадь, когда донимают ее слепни и мухи, часто отрывается от еды, чтобы головой отогнать их, так как короткий хвост — плохая мухобойка. Лошадь же с длинным хвостом этого не делает и потому съедает на пастбище, как здесь считают, вдвое больше травы.

Такая, казалось бы, пустяковая причина — длина волоса в хвосте, а желудок от этого может быть по-разному набит. Мыслимо ли учесть все другие обстоятельства, которые влияют на аппетиты животных? Их много, разных причин, и все предусмотреть нельзя, даже когда речь идет о сравнении двух одинаковых созданий.

А уже если сравнивать будем разных зверей, птиц, рыб, гадов или насекомых, то самые несходные получим результаты. Одни прожорливы, как Гаргантюа, а другие рядом с ними выглядят кащеями бессмертными.

Помните, как этот сказочный злодей, Кащей Бессмертный, у Марьи Маревны в плену десять лет не ел, не пил? И не помер ведь! Рекорд его никто из животных, кажется, еще не побил, но близко к нему некоторые чемпионы голодания приблизились. Холоднокровные животные главные здесь рекордсмены: у них обмен веществ не такой энергичный, как у теплокровных, а поэтому в теле моллюсков, насекомых, гадов и рыб каждую минуту сгорает меньше пищи, чем у птиц и зверей. Оттого ее и требуется меньше.

В Амстердамском зоопарке жила как-то анаконда, которая вдруг, без всякой видимой на то причины (так решили работники зоопарка), объявила голодовку: перестала есть крыс, кроликов и всяких других зверюшек, которых ей предлагали. За два года так ничего и не проглотила. А потом вдруг, и тоже без причины, набросилась на крыс, которые уже привыкли считать ее живым бревном, и прожила еще много лет после этого.

В Гамбургском зоопарке тоже был свой кащей — питон. Он не ел 25 месяцев! Пил только чистую воду. Но так после голодовки ослабел, что, когда к нему вновь вернулся аппетит, не смог проглотить голубя и подавился.

Черепахи, крокодилы и осьминоги тоже месяцами могут ничего не есть. И пауки, и черви планарии…

Это удивительные существа, планарии! Расселились они по всему миру, живут и в море, и в пресной воде, и в тропических лесах во мху. Пестрые, разноцветные «ленты» (длиной с ноготь, а то и с ладонь), не ползут они, а скорее скользят, словно струятся (со скоростью несколько метров в час!) по слизистой «дорожке», которую предварительно сами под себя подстилают. «Вынюхивают» улиток и дождевых червей. Поймав червя, планария-терриколя крепко обнимает его своим плоским телом и, обрызнув кишечным соком, переваривает, даже не дав себе труда проглотить.