– Это сколько же они в браке прожили? – Меня не столько заинтересовала вечеринка, как вопрос как можно умудриться жениться и развестись к середине первого курса.

– Пару месяцев. – Снова смешок в трубке.

Эта информация никак не желает приживаться в голове, поэтому тупо спрашиваю:

– А зачем женились?

– Любовь. – Философски тянет подруга.

– А почему же разошлись? – В том же духе продолжаю я.

Дикость и комичность чужих проблем на время затмевают свои собственные.

– Не любофь. Не любофь. Не любофь. – Картавя, орет мне на ухо Катька.

– Бедлам. А он вообще адекватный?

– Кто? Сашка?

– Откуда я знаю, Сашка не Сашка. Твой друг.

– Нормальный парень, просто повернутый на своей кикиморе. А нам надо показать, что жизнь продолжается, и вокруг уйма симпатичных девчонок, которые не прочь встречаться с ним. Короче повысить самооценку, рухнувшую на нет.

– Я ему глазки строить не буду. – Возражаю, находясь в ужасе от затеи подруги.

– Отлично, значит идешь. Собирайся, скоро буду.

Только положив трубку, понимаю, что меня смущает в сегодняшней ситуации - ощущение дежавю. Опять я расстроена из-за парня. Опять Катька куда-то меня тащит. Я, как дура, соглашаюсь. Вот только бы еще не пожалеть об этом. Потом.

Но тут же в памяти всплывают слова Олега, толкая с гневным рыком к шкафу с одеждой.

Перетряхиваю шмотки в поисках чего-нибудь скромненького, но не безвкусного. Бесполезно. Каждая из вытащенных мной вещей ассоциируется с его замечаниями, направленными на то, чтобы научить замечать и распознавать провожающие меня взгляды.

Держу в руках короткую юбку шотландку и розовый ангорский свитерок, прикрываю глаза.

«Ты похожа на маленького сексуального ангелочка, смотри, вон тот сейчас голову свернет, уже пару раз оборачивался», - вспоминается щекочущий голос у уха и дрожь удовольствия, пробегающая по телу.

Откидываю в сторону вместе с остальными не менее запоминающимися вещами.

Опускаюсь на пол, приваливаюсь к дивану и цепляюсь за волосы в попытке обрести равновесие.

«Что пошло не так? Что? Ведь еще вчера не было даже намека на холод? Что изменилось сегодня?» - Задаю вопросы и не нахожу ответа, вспоминая его горящие глаза, его ласковые губы не пропустившие ни одного кусочка кожи на моем теле. Это было вчера, а сегодня… - «Лимит отведенного мне Олежеком времени истек. Похоже… Другого объяснения нет.» - Губы складываются в усмешку, замечая уголок старых потертых джинс на самой нижней полке. – «Он и так подзадержался рядом со мной. Более полугода вместо его привычных полутора месяцев» - Ухватываю за конец и выдергиваю вместе с мешковатым теплым вязаным джемпером.

– Ага, вот это подойдет. Для непривлечения внимания лучше не придумаешь. Пусть Катька сама отдувается. Это же ее задание, в конце концов.

Пару часов спустя

Пора было бросать это бессмысленное нервное гипнотизирование телефона. Надежда, что она позвонит или придет, до последнего угольками тлевшая внутри, исчезла, оставив горький привкус разочарования.

Чего он добился своим глупым импульсивным поступком? Проверил? Убедился?

Ни разу за их короткий разговор он не нагрубил, не повысил голоса, сохраняя спокойствие, но она даже не поинтересовалась почему, просто бросила трубку.

В который раз за вечер взъерошив волосы, Олег потянулся к телефону.

Через пару гудков трубку сняли и он, услышав голос Раисы Михайловны вместо Светиного, испытал опустошение.

«Нет. Ее нет. Ушла гулять с Катей».

Что ж в отношениях всегда кто-то вкладывает больше себя. В их с Ники истории эта роль была отведена ему. Олег понимал, что нужно либо расставаться, либо мириться с ее потребительским отношением к себе. Но сам себе он признавался, что не готов потерять ее.

За последние полгода он, казалось, изучил ее всю, потому что Света не старалась что-либо спрятать или скрыть. Он знал, что ей нравится, а что нет, знал, как одним легким почти невинным касанием завести ее, без труда мог рассердить, превращая в маленького колючего фырчащего ежика, но при всем при этом ощущал себя чем-то вроде перевалочного пункта.

Она без задней мысли могла открыто поделиться с ним, как какой-то милый хмырь из института отнес ее на лавочку, после эстафеты на 500 м, когда у нее от непривычки свело судорогой ноги, как кто-то там подкалывал и задевал, заставляя беситься, или подвозил в институт, когда она опаздывала.

Ревновал ли он? Нет. Потому что не было в ее словах выжидательного напряжения, просто констатация факта, просто желание поделиться еще одним событием дня.

И все же Олега злило и раздражало то, что может и не осознано, но она оценивает других, смотрит, выбирает, приглядывается…

Казалось бы полгода вместе, для него это вообще заоблачный срок, а он по-прежнему как когда-то давно добивается ее. Четыре месяца в попытке завоевать доверие, месяц осторожного соблазнения, когда приходилось жестко обуздывать свою похоть, почувствовав ее малейшее сомнение или страх, хотя можно было настоять, переломить… Однако он ни о чем не жалел, это стоило того. Ни боли, ни слез, ни разочарования, которые он так боялся увидеть в глазах Ники, лишь сияющие недоверчивым восторгом глаза. И, наконец, все остальное время – приручение. Безуспешное, как показал сегодняшний опыт. Ведь могла у нее хотя бы возникнуть мысль, что у него что-то случилось?