– Сколько бы ни заплатили янинцы Элишамме, он попытается завысить их цену, – ответил Фернао. – Надуть нас, иначе говоря. Короля Цавелласа он, без сомнения, тоже попытается надуть. Но я полагаю, что стоит перебить цену янинцев, если получится. И… прошу прощения, сударь, но последний вопрос я запамятовал.

– Если мы не заплатим, много ли вреда от них будет? – повторил Жункейро.

– На своих клятых верблюдах кочевники передвигаются быстрее нас, – ответил Фернао. – Я бы не пожелал, чтобы они совершали набеги на наши линии снабжения по суше, в то время как альгарвейцы уже перехватывают транспорты, идущие из Лагоаша к южным берегам.

Жункейро прошелся взад-вперед, пиная сугробы, потом замер так внезапно, что застал Фернао врасплох.

– Ладно, – прорычал он. – Пошли, поторгуемся с вонючим – в самом прямом смысле! – шлюхиным сыном.

Данная природой физиономия очень помогала Элишамме: прочесть выражение его лица было практически невозможно. Борода туземца росла от скул, седеющие усы полностью закрывали губы, а шевелюра начиналась от бровей, представлявших собою пучки более жестких волос по нижнему краю лба. Голой кожи видно не было.

А вот торговался он прескверно. Кроме того, вождь совершил большую ошибку: пожадничал. Когда Элишамма с серезным видом объявил, что янинцы предложили сто тысяч золотых за то, чтобы его племя напало на лагоанский экспедиционный корпус, командующий и его старший чародей просто рассмеялись туземцу в лицо.

– Вся Янина, – объяснил Жункейро, – вместе взятая, не стоит ста тысяч золотых.

Фернао перевел его слова с превеликим удовольствием. Вообще-то генерал-лейтенант преувеличил немного, но сам чародей не дал бы за всю Янину и ломаного гроша.

Элишамма поддался без видимого смущения: Фернао решил, что, даже лишеннный бороды, вождь не смутился бы. В бесстыдстве он мог бы переплюнуть любого янинца.

– Быть может, я ошибся. Быть может, они дали всего лишь пятьдесят тысяч.

Фернао даже не озаботился тем, чтобы перевести его слова.

– Пятидесяти тысяч вся Янина тоже не стоит.

Когда Элишамма снизил цену еще раз, даже не пытаясь громогласно заявить, что с самого начала говорил правду, Фернао усмехнулся про себя и привлек к дискуссии командующего – тот знал, сколько может позволить себе выложить за бездействие туземцев министерство обороны. Вдвоем они уговорили Элишамму на десятую долю первоначально запрошенной суммы.

– Уговор? – спросил вождь в конце концов.

Жункейро кивнул и хотел было сказать что-то, но Фернао опередил его:

– Да. Одно только еще: кого ты оставишь в заложниках? Сойдут и те, с кем ты пришел сюда, вождь.

Он перевел свои слова на лагоанский, чтобы и командующий мог понять. Жункейро глянул на него изумленно. Должно быть, он изрядно постарался, чтобы скрыть ужас, – в цивилизованных странах заложников давно уже перестали брать, хотя, по слухам, альгарвейцы воскресили древний обычай на завоеванных землях.

Но Элишамма только застыл на миг, а потом неторопливо кивнул.

– Не знал, додумаетесь ли вы, – промолвил он. – Вы, шелудивые, часто забываете о таких вещах. Если бы ты не заговорил, я не стал бы напоминать.

– Верю, – ответил Фернао. – Но я бывал в здешних краях и знаю кое-что – не все, но кое-что – о ваших обычаях. Какое у тебя тотемное животное?

Элишамма опять примолк.

– Я не стану тебе говорить, – промолвил он в конце концов. – Ты, в конце концов, шаман. Чужеземное волшебство слабеет в нашей земле, но с тобой я не хочу рисковать.

– Ты мне льстишь, – отозвался Фернао.

Скорей всего, Элишамма зря опасался лагоанских чар. Но тон чародея подразумевал, что он сумеет нанести вред вождю, если узнает, с каким зверем тот мистически связан.

– О чем вы там болтаете? – поинтересовался Жункейро.

Чародей объяснил. К изумлению его, генерал-лейтенант поступил самым верным образом – довольно похлопал Фернао по плечу, как бы уверенный, что чародей действительно сможет разделаться с Элишаммой, если узнает его тотемное животное. Вождь тоже заметил это – даже на волосатой его физиономии явственно заметно было смятение.

– По рукам? – спросил Жункейро.

– Уговор, – ответил Элишамма. – У вас остаются Махир, и Гефер, и Абинадаб, и Элифелет, и Гереб. – Еще несколько минут ушло на то, чтобы продекламировать генеалогию каждого. – Их головы в ответе за мою добрую волю.

Он сказал что-то спутникам на родном гортанном наречии. Все пятеро покорно склонились перед вождем.

– Кто-нибудь из вас владеет янинским? – спросил Фернао.

Никто из обитателей льдов не отозвался.