— Я согласен, — тихо ответил бывший царский советник.

— Громче, а то собравшиеся господа дворяне не слышат, — окончательно продавливаю его. Жестко и даже жестоко, но надо.

— Я согласен обучать отроков, — собравшись с силами, громко повторил Василий Андреевич, поднимая взгляд от пола на меня. В его карих глазах не было ни бешенства, ни ярости, ни страха, только обреченность и осознание неминуемого краха.

Чем выше ты взобрался, тем дольше падать. Закон притяжения действенен не только для камней и стрел…

— У вас есть три дня на сборы и оформление подорожной и купчей, все вопросы о продаже земель, если захотите будете решать уже в Рязани. Ступайте, гвардейцы проводят вас до дома и присмотрят, чтобы все прошло как надо и в срок.

Последние слова заставили Опухтина поникнуть еще больше: что бы там не говорили, но сопровождение до дома под конвоем гвардейцев ярко показывает падение авторитета и престижа. Царский советник это понял, но противится не стал – знал, чем может закончиться неповиновение царю. Два солдата дожидались будущего преподавателя корпуса возле дверей, унижать его прилюдно я не собирался, хватит с него и суда, надеюсь, голова у него будет работать как надо и мне не придется повторно устраивать разбор еще одно разбирательство.

Как только Опухтин вышел из зала его место занял князь Волконский. И хотя под глазами у него были синяки, а лицо осунулось, он продолжал смотреть на мир вокруг себя спокойным взглядом, будто сидение в камере Берлоги всего лишь мелкое недоразумение, которое вскоре решиться обязательно в его пользу и он вновь займется делом.

— Вам есть что сказать, князь? — хриплым, простуженным голосом спросил Волконского князь- кесарь, открывая перед собой пухленькую кожаную папку.

— Нет.

— Ну раз так, то я думаю вам не надо говорить в чем суть обвинения. Каждый в зале мог ознакомиться с раздаточными листами, в них указаны всё что надо. Однако есть кое- какие моменты, которые требуют отдельного освещения, неясные моменты должен сказать, — Ромодановский угрюмо смотрел на князя, медленно перекладывая стопку листов из папки на стол.

Когда стопка достигла критической отметки, князь- кесарь легонько подтолкнул ее ко мне. На верхнем листе глава Берлоги выделил карандашом пару фраз. Прочитав, их я удивленно посмотрел на Волконского. Честно сказать подобного от него я не ожидал. Да и от князя- кесаря тоже, мог бы заранее известить.

Речь шла не только о злоупотреблениях, но и о сокрытии двух золотых приисков в Сибири, обнаруженных одной из поисковых команд, регулярно засылаемых в сибирскую глушь последние четыре года. Нарушение и впрямь немалое, за это простым домашним арестом не отделаться. Хотя с другой стороны настраивать против себя старую аристократию в то время когда контакт уже налажен не дело.

— Учитывая ваш богатый жизненный опыт, грех его растрачивать в ссылке, — неторопливо сделал вступление князь-кесарь.

Я между тем внимательно следил за реакцией Волконского, а она оказалась более чем показательна, он не сдержался и оглянулся, словно искал у зала поддержки, хотя быть может не у всего зала, а только у некоторых зрителей. Интересно на кого он бросил столь многозначительный взгляд? Увы, но отследить его теперь нельзя, хотя быть может, кто-нибудь из берложников умудрился заметить?

Ромодановский продолжил:

— Поэтому вам предлагается отправиться послом в Персию…

Князь хотел, было что-то сказать, но в последний момент замолчал.

— Ваш ответ?

— Я согласен.

— Замечательно, караван с рухлядью и сопровождением вскоре будет собран, у вас, князь, есть неделя на сборы, — не глядя на Волконского, Ромодановский убрал в папку лист, лежавший перед ним с начала суда, после чего как-то странно посмотрел на обвиняемого. Мол, чего ты тут стоишь или наказание жестче сделать?

— Ступай Михаил Андреевич, время дорого, — устало добавил я.

Следом за Волконским должны были ввести последнего обвиняемого – князя Гагарина, однако вместо него в зал вошел невысокий жилистый офицер в темно- серой форме Царской Службы Безопасности. Он быстро прошел к нашему столу и спросив разрешения передал донесение. Открыв письмо, я облегченно выдохнул. Бывший губернатор представился…

Князь Гагарин не выдержал напряжения, да и здоровья после пыток в Берлоге ни у кого не прибавится. Вот и он не стал исключением. Как сказано в донесении: "сердце не выдержало, и господин Гагарин отдал Богу душу".

— Заканчивайте без меня, — тихо сказал я, Ромодановскому вставая с места. Голова болит невыносимо, от чего бы это? Может на Солнце какие-нибудь вспышки? Черт их знает, но как же неприятно!

Следом за мной со своих мест встали все присутствующие в зале, но я ни на кого не смотрел. На душе было гадко, вот только почему, ведь правосудие свершилось и все получили то, что заслужили? Ну да ладно, переживу, не в первой.

В этот день я рано лег спать, рядом лежала Оленька и шептала какие-то женские глупости, гладя меня по голове холеными маленькими ладошками…