Несколько кораблей под всеми парусами стремились назад, под спасительную сень коралловых рифов.

Губы Эльвагана искривила презрительная улыбка. Через несколько часов его эскадра будет в пиратском логове, и в живых не останется никого. Огнем и сталью покарает он отступников, увековечив свое имя и добыв желанное украшение. Хадрамаут навсегда запомнит этот рейд на Сарконовы острова, и слава Эльвагана останется в веках.

– Будет так, как ты решил, шаммемм, – тихо ответил кто-то невысказанным его мыслям.

Дженнин прислушался. Он умел уже безошибочно определять, кто именно говорит с ним. И сейчас к нему обращался сам талисман. Шаммемм ласково положил ладонь на золотое украшение и задумался...

Он был все так же задумчив и тогда, когда поздно вечером, в зареве пожаров и треске рушащихся построек, его воины догоняли и убивали последних оставшихся в живых. Обезумевшие от ужаса пираты не понимали уже, что происходит, принимая хаанухов Эльвагана за морских демонов, явившихся из глубины, чтобы покарать их за злодейские деяния. И они не были уж слишком неправы.

Незадолго до того, как все пятнадцать кораблей эскадры вошли в бухту главного из Сарконовых островов, носившего имя Руд, во всех фортах одновременно появились какие-то отвратительные твари невероятных размеров, набросившиеся на защитников. Жабоподобные, бородавчатые, крылатые монстры обладали исполинской силой. К тому же когти и клыки их моментально разрывали на части не только хрупкое человеческое тело, но и стальные, и костяные доспехи. Стены фортов, сложенные из белого песчаника, очень скоро обагрились кровью. Ее широкие потоки стекали вниз, образуя небольшие мутные лужицы. Под ярким солнцем кровь мгновенно сворачивалась, привлекая мух и ос.

Затем полчище ос накинулось на одну из пиратских шаек, заев их членов до невменяемого состояния. Несколько человек умерли сразу, остальные же – оплывшие, бесформенные, неузнаваемые – не могли шевельнуть ни одним членом и только глухо стонали.

Морские змеи, обычно пугливые, выползли из теплой воды, проскользили по камням и набросились на Доэна. Их размеры были совсем невелики, но этот вид змей славится своей ядовитостью.

Аллоброг скончался через два часа в жутких мучениях.

В последние минуты жизни он уже бредил, и грезились ему страшные картины всеобщей гибели и смерти. Видел он полыхающую огнем и молниями равнину на берегу какой-то полноводной реки; высокие горы с другой ее стороны – и огромный темный провал прямо в свежем утреннем воздухе, ведущий в иное пространство, откуда лился поток кошмарных тварей... Виделось ему и отчаянное сражение, в котором гибли и умирали люди.

Но поскольку люди гибли и умирали страшной смертью и рядом с ним, то некому было выслушать Доэна, и о его видениях так никто и не узнал.

Огакин Овайхи погиб значительно позже, когда хаанухи уже заняли все прилегающие острова и отчаянное сражение кипело на берегу Рула. Несколько головорезов Сарконова братства до последней капли крови защищали древнее капище, построенное прямо в скале, грубо обработанной под тело рыбы. Во рту этой исполинской рыбы находился вход, и возле него пираты бились яростно, свирепо, не жалея себя. Терять им было нечего – форты горели, Сарконово братство перестало существовать, а на их территории хозяйничали ненавистные хаанухи.

Невысокий, но крепко сбитый молодой человек, в темных, строгих одеждах, с единственным аквамариновым перстнем на пальце, вступил в бой с капитаном Овайхи у входа в капище.

Поначалу Огакин рассчитывал на то, что хотя бы этого красавчика с каменным лицом он сможет забрать с собой в царство мертвых, но противник оказался настолько сильнее и искуснее, что даже лучший фехтовальщик Сарконова братства ничего не смог поделать с ним. Пяти минут не прошло, как Овайхи, смертельно раненный в шею, наблюдал за тем, как широким темно-красным потоком вытекает из него жизнь. Когда глаза его расширились и остекленели, уставившись в одну точку, Дженнин Эльваган переступил через тело последнего защитника Сарконовых островов и решительно вошел в чрево каменной рыбы.

Вернулся он оттуда, когда уже стемнело, хаанухи догоняли и убивали тех, кто сумел спрятаться днем: их осталось совсем немного – этих загнанных, как дикие звери, головорезов, и шаммемму было в общем все равно, покончат с ними или нет. Это уже касалось только его воинов.

На Сарконовых островах помимо пиратов жили старики, женщины и дети. Вместе – больше пяти тысяч человек.

Пять тысяч душ – это и была та цена, которую заплатил шаммемм Эльваган за второй талисман Джаганатахи.

Приблизительно в то время, как корабли Дженнина Эльвагана встретились с пиратскими судами в Коралловом море, к западу от Маягуаны, на широком и ровном поле, недавно вспаханном и засеянном, сошлись две армии.

Одной командовал Эльмарен Уджайн, и она состояла из пеших и конных войск ордена унгараттов; вторая же – тысячный отряд лурдов под предводительством Баяндая – подошла со стороны столицы и построилась прямоугольником десять на сто человек.

Согласно древней традиции, унгаратты выслали герольда, трижды протрубившего в рог и зачитавшего воззвание к вражеской армии с предложением сдаться немедля, дабы сохранить собственные жизни и избежать ненужного кровопролития. В этом случае герольд счел возможным добавить от себя, что соотношение сил настолько несопоставимо, что магистр Уджайн считает естественным, если противник сложит оружие. Он обещает пленникам все возможные воинские почести и соблюдение их достоинства. Вместо ответа черный квадрат двинулся в атаку.