Что же это за соленая капля тяжело сползает на трепещущую бабочкой улыбку на губах Манакора?

Этот талисман сопротивлялся еще отчаяннее, чем предыдущие. Добытый из-под песка, из какого-то старинного тайника, что неясным образом не заметил в прошлый раз Джоу Лахатал (и слава судьбе, что не заметил, сказал Змеебог), он предлагал Каэтане такие вещи, что она даже приостановилась на секунду – послушать. Очень уж забавно все это у него получалось. Впрочем, даже мир Тайара, обещанный в качестве бесплатного приложения к основному подарку, не подействовал искушающе, и талисман, дико завизжав, распался на две половины под ударом сверкающего Такахая.

Каэтана вытерла влажный лоб.

В пустыне Урукура, в отличие от Джемара песчаной, зыбкой и наполненной миражами, было еще жарче. И даже Аврага Дзагасан, использованный на сей раз в качестве средства передвижения, а вернее – переползания, шипел недовольно, требуя воды.

После гибели вайделотов оазис как-то сам собой высох. Озеро ушло в пески, храм уже наполовину занесло, и только могущество Джоу Лахатала открыло ход к тайнику. Сама Каэ копала бы тут до скончания века.

Когда талисман перестал существовать, А-Лахатал, отправившийся с братом в это путешествие, воздел над бывшим озером руки, и откуда-то из-под белого, раскаленного песка фонтаном ударила в пылающее небо прохладная вода. Мутная лужа становилась все больше и больше, расползаясь вширь, и мусор пеной всплывал на поверхность, но А-Лахатал, счастливо улыбаясь, уверил всех, что это явление временное. Через несколько дней все уляжется, и в этом месте снова возродится жизнь.

– Хорошо бы, – сказала Каэ мечтательно.

Они уселись верхом на Аврагу Дзагасана, и вдоволь напившийся Змей заструился своим нескончаемым телом, перетекая с бархана на бархан.

Глядя на эти бесконечные горы песка, она внезапно ощутила острую тоску по снегу – голубовато-белому, холодному и пахнущему фиалками и свежестью.

– Ты плохо выглядишь, – обратился к ней А-Лахатал, когда развалины храма и возникающее из небытия озеро остались позади. – Я дольше других тебя не видел, и мне лучше видно. Остальные, верно, постепенно привыкли. Ты устаешь от этих вражьих талисманов?

– Наверное, – рассеянно откликнулась она.

– Или тебя мучит что-то другое? – не отставал А-Лахатал.

– Может быть...

– Скажи мне, Каэ, дорогая, а вдруг я смогу тебе помочь?

– Спасибо, но ничего не нужно, – улыбнулась она печально и вымученно. – Я сама не знаю, что происходит со мной. Я больше не могу без этого жить, просыпаюсь каждую ночь оттого, что плачу навзрыд, – и кто бы ответил, чего мне так не хватает?

– Все уляжется, вот увидишь, все уладится, – пробормотал А-Лахатал. – Знаешь, мне очень больно, потому что я не знаю, чем тебе помочь. И поэтому, если ты вдруг придумаешь, скажи мне обязательно.

– Договорились, – кивнула она.

Наблюдая за тем, как движется к цели Аврага Дзагасан, Каэ сделала вывод, что для Древних существ пространство выглядит как-то иначе. Проводя в нем столько же времени, они умудряются как бы поглотить его. Возможно, это зависит и от невероятных размеров драконов и змеев. Скачущий во весь опор конь буквально через несколько секунд остался бы далеко позади, вздумай он вдруг устроить гонки с невероятным Змеем Земли.

Правда, Аврага Дзагасан не любил воды. Но зато в океане обитал Йа Тайбрайя, так что все стихии были распределены.

Воспоминания о Йа Тайбрайя причинили Каэ сильную боль, но она постаралась скрыть это от своих спутников, чтобы не огорчать их лишний раз. Они и так слишком переживали за нее.

В Салмакиде продолжали твориться странные вещи.

Пускай и неопасные на первый взгляд, но Каэтану угнетала уже одна мысль, что что-то выходит из-под контроля, не подчиняется; и кто знает, каким окажется впоследствии, чью сторону примет?

Неуловимый Аннораттха обретал все большую известность. О нем с восторгом говорили все – жрецы, поэты, воины, лучники, меченосцы. И даже повара. Однако с того времени, как Каэтана захотела с ним познакомиться, он не попадался на глаза ни ей, ни ее друзьям. Оставался единственный способ – приказать доставить его для дружеской беседы связанным по рукам и по ногам, но она считала это чрезмерным проявлением любопытства. Никакой угрозы со стороны Аннораттхи она не чувствовала и решила предоставить событиям развиваться естественным путем.

Когда капитан Лоой прибыл из загородного поместья, где завершал лечение, она немедленно пожелала встретиться с ним. Они страшно соскучились друг по другу, и этикет на сей раз был нарушен. Каэ сжала Лооя в объятиях, стараясь не причинить ему боль, отчего они вышли не только порывистыми, но и весьма нежными. Присутствовавший при встрече Тиермес негромко хохотнул и пробормотал тихо, но так, чтобы Каэ услышала:

– Может, и мне получить ранение между лопаток? И глаза такого диковинного цвета.

Только тогда Каэтана всмотрелась в лицо капитана и поняла, что ее беспокоит с момента их встречи. Цвет глаз Лооя полностью изменился, и теперь они переливались всеми оттенками изменчивой морской волны. Но задавать вопрос об этом человеку, который побывал на краю смерти, а может и за ее краем, было неудобно, и она дождалась момента, когда осталась наедине со Жнецом.

– Скажи, Тиермес, человек, снова оживший, сильно меняется?

– Должен. Царство Мертвых не забывается бесследно. Правда, я почти не видел людей, вернувшихся оттуда. Наверное, братец Астерион сильно намудрил. Мне кажется, что он не забирал его у Смерти, я вглядываюсь в Лооя, но не вижу, чтобы он когда-то умирал.